Традиции


Пасхальные традиции, обычаи и суеверия

Пасхальная открытка

Пресветлое Воскресение Праведного Солнца — Христа испокон венков соединялось в народном воображении на Руси с весенним возрождением природы, как бы принимающей участие в радостном праздновании величайшего из евангельских событий, знаменующего победу над тьмою смерти. Посему было в укладе народном множество традиций, обрядов, в чем то и суеверных, связанных с этим великим праздником.

Так существовал обычай зажигать перед церквами и по холмам костры во время Светлой заутрени; в Белоруссии шли к ней даже с зажженными лучинами. Почти повсеместно на Святую ночь жгли по площадям смоляные бочки; уголья от них потом собирали и, отнеся домой, берегли вместе со свечами, с которыми стояли заутреню. Некоторые клали эти уголья под застрехи крыш, будучи уверены, что предохраняют свой двор от грозы.

В некоторых деревнях, после пения «Христос воскресе», стреляли холостыми зарядами из ружей, торжествуя этим победу над нечистой силой и тьмой.

Зачерпнутой в роднике в пасхальную ночь воде народное поверье приписывало особенную силу. Суеверные люди окропляли ею свои дома и амбары, видя в этом залог счастья и довольства. Поэтому и спешили в Святую ночь красные девушки за водой к ручьям и рекам. Молча старались наполнить ведра и — также молча — донести их домой. При этом считалось, что если будет произнесено хоть одно слово, то вода потеряет свою силу.

Пасхальная открытка

Дошло до наших дней старинное преданье, гласящее, что красное солнышко, всплывая из-за гор-горы над обновленной Воскресением Христа землею, радостно играет-пляшет своими лучами. В великорусских губерниях раным-рано на первый день Светлого Праздника выходил деревенский люд на пригорки, ребята же малые влезали на крыши — смотреть-любоваться игрою солнышка красного. Взойдет, заиграет оно на безоблачном небе, — быть красному лету, богатому урожаю и счастливым свадьбам. Деревенская детвора при появлении светила принималась прыгать, припевая: «Солнышко-ведрышко, выгляни в окошечко! Солнышко, покажись, красное, снарядись! Едут господа-бояре к тебе в гости во двор, на пиры пировать, во столы столовать!» Старухи в это время умывались с золота, серебра и красного яйца, думая от того и помолодеть, и разбогатеть; старики же расчесывали волосы, приговаривая: «Сколько в голове волосков, столько и внучат!» Были и такие между ними, что в первый день Светлой седмицы старались поужинать и лечь спать до заката солнечного, думая, что, если не сделать этого, то нападет «куриная слепота». Молодежь — парни, да девушки красные — ладили свое: чуть заиграет веселое солнышко, у них — первая песня — «веснянка» готова, а за нею следом пошел и первый хоровод.

С первого же дня Светла Христова Воскресения отверзаются врата райские и остаются отворенными до последнего дня. Счастлив тот, кто умрет о Пасхе, тому — прямая дорога в селения праведных. Потому-то престарелые благочестивые люди, которым не жалко расстаться с земной жизнью, и молят Бога, чтобы привелось им покинуть этот бренный мир во дни Святой недели, а еще лучше — в Светлую заутреню.

Существовало и предание, что Христос, в сопровождении своих Апостолов, ходит по земле от Пасхи вплоть до Вознесения. Одеты небесные странники в нищенское рубище, а потому, — гласил народный сказ, — и невдомек никому: кто они. Ходят они, испытуют людское милосердие, награждают великими и богатыми милостями добрых и карают злых людей.

Крепка была народная Русь своей простодушной верой во Христа, — свято чтили в ней все обряды христианского благочестия.

Так освятит деревенский люд во храме Божием в Светлую заутреню свои пасхальные яства, похристосуется со священником, своими близкими и всеми, кто бы ему ни встретился, разговеется красным яичком и всем, что Бог пошлет. Но до тех пор не начнут в деревне праздничного пированья-веселья, покуда не обойдет каждого двора церковный причт со крестом и святой водою и не пропоет перед каждой божницею радостных пасхальных песнопений.

А потом во всю Святую Неделю ходили, разнося благостную весть о Воскресении Христовом, в каждом приходе от деревни к деревне, богоносцы с крестами, хоругвями и образами. Всю Светлую неделю лился по Святой Руси радостный пасхальный звон: не молкла с утра до ночи ни одна колокольня, — каждая словно старалась перезвонить другую. Находилось многое множество охотников «потрудиться для Бога» у колоколов, а уж от детворы отбою не было: всякому хотелось хоть один раз да потрезвонить в эти Светлые дни. И гудели-перекликались колокольни, с утра до позднего вечера разносилось по светло-русскому простору порою и нестройное, но из глубины души льющееся пение: слышали его и поле чистое, и начинающий пробуждаться от зимнего сна лес, и только что сбросившая со своих плеч ледяные оковы река. Одни богоносцы-певцы сменяли других. «Ходить под Богом» на Святой считалось в народе за благочестивый подвиг. Приступали к нему только с благословения священника: не всем и разрешалось это дело, а только тем, кто не виновен ни в каких тяжких, вызывающих наложение особого покаяния, грехах.

Богоносцы, поднимая иконы, одевались во все чистое и давали зарок не пить при этом вина, что особенно трудно было выполнимо при известном хлебосольстве русского народа. Не выдержавший и поддавшийся на угощение, не мог уже оставаться богоносцем, а должен был передать свою обязанность другому, — на что не приходилось долго искать охотников. Считалось, что проносившему целую неделю иконы-кресты, вменялось это за седьмую часть дороги в Иерусалим: «Семь Светлых седмиц под Богом походить — в Ерусалим-град не ходить!» — говорили благочестивые люди.

Богоносцев ожидали в каждой хате с нетерпением. Еще накануне их прихода везде были приготовлены ведра и кадки со всяким житом, в которые ставили принесенные святыню, освящая этим будущий урожай. Такое зерно сберегалось для посева и высевалось прежде всякого другого. За немалый грех почиталось каким-либо образом осквернить и просто даже рассыпать зря это зерно-жито, но еще более тяжким — не принять богоносцев. Благодать Божия, по верованию деревенского богомольного люда, навсегда удалялась из такого дома.

Для крестьянской детворы приход богоносцев в деревню являлся целым событием. Еще загодя выбегали ребята за околицу и дожидались: как только покажутся кресты и хоругви, один из них, по выпавшему жребию, бежал оповещать деревню о приближении «Божьих гостей», а все остальные стремглав неслись навстречу идущим, чтобы, присоединясь к ним, принять этим участие в богоугодном подвиге старших. Во многих местах приглашали богоносцев в поле, где они — всем «миром» — с пением обходили озимые всходы. В какой деревне пришлось заночевать богоносцам, для той считалось это особенно счастливым предзнаменованием, охраняющим ее от пожара на более или менее продолжительное время. Потому-то везде и просили их об этом. Но не всегда соглашались они, потому что священником, отпускающим с ними святые иконы, давался строгий наказ лучше ночевать в поле, чем в такой деревне, где в это время шел пьяный праздничный разгул.

К богоносцам иногда присоединялись убогие слепцы — калики перехожие, разносящие из конца в конец свои песенные сказы. И во всякое другое время радушно встречал этих птиц Божиих народ-пахарь, всегда были они — желанные гости деревенской глуши. А на Светлое Христово Воскресение рад-радешенек им поселыцина-деревенщина, умиляющаяся при одном их виде. Шли они за богоносцами; спели те один ирмос, — только успеют кончить, а уж, «слепенькие» затягивали свой сказ.

«Дорого яичко ко Христову дню!» — говорит народная пословица, относящаяся ко всякой услуге. Но к Пасхе оно и в самом деле дорого: без него не разговляется даже ни один нищий, без красного яичка не похристосуешься, — без него и праздник не в праздник выйдет! Первое яйцо, полученное в Христов день, по народному поверью, никогда не должно портиться, если оба похристосовавшиеся приветствовали друг друга пасхальным приветствием от чистого сердца. Поэтому многие его хранят на божнице в течение целого года — до новой Пасхи.

«Наш Фаддей каравай хлеба с одним яйцом съест!» — приговаривает деревня про накидывающихся на розговень прожорливых едоков. «Дай ему яичко, да еще и облупленное!» — подсмеиваются над любопытными не в меру. «Хоть черненька курица, да на белых яичках сидит!» — замечают краснословы о суровых на вид людях с добрым сердцем. «Он по яйцам пройдет, ни одного не раздавит!» — оговаривают они чересчур осторожных. «Не умел играть яйцом, играй желваком!» — кивают последние в сторону слишком беспечных. «Курочка бычка родила, поросеночек яичко снес!» — говорят при виде завирающегося краснобая.

И теперь Пасха Христова является поистине Светлым Праздником православного народа, а в старину на Москве Белокаменной справлялся этот «праздников Праздник» с еще большей торжественностью.

Кончалась неделя Страстей Христовых, проводимая в строгом посте и непрестанных молитвах, вызывающая в душе каждого христианина неизгладимое впечатление крестных страданий Сына Божия. Как начинали, так и завершали ее цари московские — подвигами христианского смирения, не только готовясь достойным образом встретить святую радостную весть о Светлом Воскресении Пострадавшего за грехи людей, но доставляя возможность этого даже и недостойнейшим из своих подданных — преступникам, заключенным в тюрьмы за самые тяжкие вины. Ночью с пятницы на субботу, тайным образом, в сопровождении немногих ближних людей, обходил царь-государь заключенных, неся к ним не только щедрую милостыню, но и милость. И не было никому во время тайных выходов государевых отказа в просимом, лишь бы это не противоречило христианскому добротолюбию. Ярким проявлением милосердия устилали наши древние венценосцы путь Воскресшему Царю царей земных на Святую Русь, памятуя великие слова Божественного Искупителя: «...милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9, 13).

В субботу, в навечерие Светлого Дня, служилась в покоевых палатах царских, в государевой комнате, что в Теремном дворце, полунощница. Благоговейно слушал ее державный хозяин всея Руси. Кончалась служба, начинался трогательный обряд «царского лицезрения». К выполнению этого обряда перед Светлой заутреней в покои государевы собирались бояре, окольничие, думные и ближние люди, все служилые и дворовые чины. По зову царского стольника, стоявшего «на крюку» у дверей, входили в государеву Комнату, по два человека. ударяли челом и шли по своим местам. Приняв ближних людей, выходил царь в Переднюю, где происходило то же самое, что и в комнате, с той только разницей, что сановитых бояр заменяли дворяне, дьяки другой степени и стрелецкие головы. Царь-государь был в становом шелковом кафтане, надетом поверх зипуна.

После челобитья бояр и других людей московских, удостоившихся «лицезрения», царь принимал от спальников свой выходной наряд — «опашень, ожерелье стоячее, шапку горлатную и посох индейской черна дерева» — и шествовал к Светлой заутрене в Успенский собор. Блестящий сонм бояр, окольничих, стольников, стряпчих, дворян и дьяков окружал венценосного богомольца, шедшего навстречу Воскресавшему Царю царей. Встречавшие выход царский в сенях и на крыльцах, ударив челом государю, присоединялись к шествию и шли — впереди всех — по трое в ряд. Перед Успенским собором, у западных дверей его, «в решетках, нарочито для того устроенных», становились они по обе стороны и пропускали государя с его свитою царской, во храм Божий.

Тем временем замирала вся переполненная православным людом московским Кремлевская площадь, замирала и вся Москва в трепетном ожидании могучего медного голоса Ивана Великого. На второй удар колокола-великана откликалась вся Белокаменная радостным красным звоном, разнося весть о Светлом Воскресении Христовом. Совершался Крестный ход вокруг Успенского собора; сам царь-государь не ходил со крестами, а выходил в западные двери и там ожидал богоносцев. Вместе с торжественным ликующим пением: «Христос воскресе!» — возвращался он под своды древней святыни московской. Входили туда и все, кто был в золотных кафтанах. От тесноты оберегали собор стрелецкие подполковники.

Пелись хвалитные стихиры пасхальные, прикладывался царь всея Руси к образам и начинал христосоваться — «творить целование во уста» с благословлявшим его святым крестом Владыкою-Патриархом, митрополитами, архиепископами и епископами; все же остальное духовенство «жаловалось к руке».

Пасхальная открытка

Следом за духовным чином шло христосование светского. Начиналось оно с Патриарха, к которому подходили все, целовали его руку и оделялись красными пасхальными яйцами — по три, по два и по одному. Государь был уже в это время на своем «месте» царском, у южных дверей собора, и ожидал продолжения выполнявшегося обряда. По заранее составленному и утвержденному списку, подходили бояре и все молившиеся в соборе ближние люди государевы к его царскому высокому месту и творили целование руки царевой. «Христос воскресе!» — приветствовали они государя — «Воистину воскресе!» — отзывались им уста «Солнышка Земли Русской».

Христосуясь, раздавал царь всем яйца — гусиные, куриные и деревянные-точеные. Яйца, приготовлявшиеся заблаговременно токарями, иконописцами и травщиками Оружейной Палаты, а также иноками Троице-Сергиева монастыря, были красные, богато и искусно изукрашенные по золоту яркой росписью в узор, или «цветными травами, а в травах птицы и звери и люди».

На Руси в те времена пасхальному красному яйцу придавалось особое таинственное значение; с тем большим благоговением принимали его в Светлую заутреню благочестивые предки наши из рук государевых. Кончалось христосование. Святитель московский возглашал в царских вратах, пасхальное слово святого Иоанна Златоуста. Внимал ему с благоговением подходивший слушать поучение царь. «Много лет ти, владыко!» — смиренно произносил он при окончании слова.

Отходила заутреня, и шествовал государь со всеми окружавшими его боярами и ближними людьми в Архангельский собор. Здесь он поклонялся чудотворным иконам и святым мощам, а затем, следуя завету-обычаю предков, «христосовался с родителями» пред их гробницами. Из Архангельского шел царь в Благовещенский собор, где, поклонившись местным святыням, «целовался в уста» с протопопом — царским духовником — и жаловал его яйцами, а ключарей допускал к целованию своей руки. Иногда следом за Благовещенским собором, а порою на второй день Светлой седмицы, посещал он Вознесенский и Чудов монастыри и Троицкое подворье. Весь чин, окружавший государя в Успенском соборе, следовал за ним в прежнем порядке на всем этом пути.

Наконец возвращался государь к себе «на Верх» (во дворец) и в Столовой палате жаловал к руке и яйцами пасхальными всех, кто из бояр и ближних людей оставался там для «береженья» царского семейства и дворца во время выхода государева... К ранней обедне, по описанию исследователя домашнего быта русских царей, шел государь вместе со всем государевым семейством в какую-либо из своих дворцовых церквей, к поздней — в Успенский собор, куда выходил в большом царском наряде, ведомый под руки двумя ближними боярами, в сопровождении всей свиты. От поздней обедни возвращался царь в царицыны покои, где жаловал к руке и одарял крашеными яйцами всех ее ближних людей, мам, верховых боярынь, крайних, казначей и постельниц.

Затем изволил христосоваться государь со своими дворовыми людьми — комнатными («стоявшими у крюка»), «наплечными мастерами» (портными), шатерными мастерами, иконниками, мовными, постельными, столовыми, истопниками и сторожами, не исключая ни одного — даже самого низшего положением — дворового.

Разговевшись, шел он принести радостную весть о Светлом Христовом Воскресении тем, кто не мог внимать ей в соборах и церквах: в городские тюрьмы, больницы и убогие дома (богадельни). «Христос воскрес и для вас!» — произносил царь, входя в эти приюты скорбей и печалей, и одаривал заключенных и больных от щедрот своих пасхальными яйцами красными, деньгами и разными новыми вещами, обиходными в их быту. Присылалась заранее сюда от государя и праздничная розговень (Розговень — первый мясоед)...

Бояре, следуя благому примеру царя-государя, раздавали на Светлый Праздник щедрую милостыню, а также посылали «розговены» в тюрьмы, больницы и богадельни. Именитое купечество не отставало в этом от них. Все благочестивые русские люди старались, по мере сил и возможности, следовать правилу пасхального поучения: «Своя домашняя без печали сотвори, нищая и бедная помилуй!» По стогнам Москвы, да и всех других городов русских, неумолкаемо разносился во всю Святую седмицу красный звон. Звонили и настоящие звонари, и все желающие «потрудиться для души» люди — старые и малые; некоторые, особенно из слепцов-убогих, достигали в этом труде высокой степени искусства, заставляя изумляться слушателей. Для многих явственно слышались в этом звоне воочию воплощавшиеся в делах благотворения и милосердия слова древнего проповедника: «Духовно торжествуем, страннолюбием цветуще, любовию озарившеся, нагие одевающе, нищая и бедная с собою в подобно время накормяще и обидимыя избавляюще...»

По свидетельству иноземцев, оставивших описание о своем «путешествии в Московию», здесь исчезало в эти светлые дни всякое различие в положении: обменивались христианским поцелуем рабы с боярами, мужчины с незнакомыми женщинами и девушками, друзья и враги.

Так встречала старая Московская Русь радостные дни Светлого Христова Воскресения.

священник Сергий Князев
по материалам книги «Праздники Православной Церкви»

Православные!


Фото Свято-Никольской церкови с. Вавож

Свято-Никольская церковь с. Вавож, изображение которой во всей первозданной красе Вы можете лицезреть здесь, в конце 50-х годов 20-го столетия была наполовину разрушена: у нее сейчас отсутствуют купол, колокольня и переход между храмом и колокольней. Кроме того, в стадии начала восстановления находится нижний храм, а верхний еще ждет своего часа. В то же время наша церковь — одна из крупнейших в Удмуртии по площади (354 кв. м.) и единственная действующая — двухэтажная.

Мы призываем всех, кому не безразлична судьба российских православных святынь, присоединиться к нам и помочь восстановлению.

Наши данные для перевода средств:

ИНН: 1803002952; р/с: 40703810668150100113 в Вавожском отделении СБ РФ № 4464;
БИК: 049401601; к/с: 30101810400000000601
Приход храма Святителя и Чудотворца Николая с. Вавож
Наш адрес: Удмуртская Республика, 427310, с. Вавож, ул. Интернациональная 43.
Наш телефон: (341-55) 2-13-77
Наш e-mail: nikolaxram@udmr.net

Да не оскудеет рука дающего!

© «Православная Удмуртия», 2001-03 гг.

Мы будем рады, если Вы сочтете какой-либо из материалов нашей газеты достойным копирования и использования в своих целях. Мы будем благодарны, если при этом Вы сошлетесь на нашу газету. Если Вы пожелаете использовать материал (статью и/или иллюстрацию), публикуемый нами с чьего-либо милостивого благословения, настойчиво просим Вас обратиться к собственнику материала по указанному нами адресу и спросить у него на это разрешения.

Hosted by uCoz