Конец мая и начало июня, на которые приходится-падает Троицын день, особенно подходили к чествованию весеннего возрождения земли, покрывавшейся к этому времени наиболее пышной растительностью, еще не успевшей утратили своей обаятельной свежести... С течением времени языческий дух растворился в мировоззрении новой веры славян, просветленной стремлением к горним вершинам добра. Однако пережившие многовековое прошлое стародавние обычаи и теперь еще показывают, насколько прочны кровные связи народа-пахаря с природой, окружавшей быт его пращуров и доселе отовсюду обступающей его жизнь.

"Семицкая" - седьмая по Пасхе - неделя, заканчивающаяся Троицыным днем, еще и до сих пор в некоторых местностях (например, в Рыбинском уезде Ярославской губернии) носит название "Зеленых Святок".

"Семик", названный так потому, что приходится на седьмую неделю по Пасхе - преимущественно девичий праздник. В Поволжье (Верхнем и Среднем) повсюду к этому дню идет в деревнях девичья складчина: собирают яйца, пекут лепешки, закупают лакомства. Девушки, целыми деревнями, отправляются в рощу, на берег речки - завивать березки, "играть песни" и пировать. На березки вешают венки, по которым девицы красные загадывают о своей судьбе; бросая их на воду в самый Троицын день. Вслед за пирушкой начинают водить хороводы, прекращающиеся с Троицы до Успения. Семицкие хороводы сопровождаются особыми обрядами, посвященными "березке-березоньке", которой воздаются особые почести (вероятно, как живому олицетворению древней богини весны). Лет пятьдесят тому назад в Воронежской губернии приносили на семицкие пирушки куклу из соломы, разукрашенную березовыми ветками, в чем, несомненно, был слышен явный отголосок стародавнего язычества. В некоторых местностях на Семик обвивают лентами какую-нибудь особенно кудреватую березку, растущую на берегу речки, и поют ей старинную песню: "Береза моя, березонька, береза моя белая, береза моя кудрявая!.." и т. д. В Вологодской губернии Семик более известен под именем "Поляны". Это является следствием того, что все приуроченные к нему обычаи справляются на полянках.

Семицкие обычаи были свойственны не одним славянам. Еще у древних греков и римлян существовали особые весенние празднества, посвященные цветам и деревьям. У германцев был так называемый "праздник венков", в котором еще более общего с нашим Семиком. По сравнительным данным языческого богословия. Семик является прообразом союза неба с землею.

Зелень и цветы и теперь составляют отличительные признаки празднования Троицына дня; повсюду на Руси церкви и дома украшаются в этот день ветками березок - как в деревнях, так и в городах. В старину же этому обычаю придавалось особое значение, связывавшее два мира - языческий с христианским.

Против поверья о русалках и соединенных с ним народных игрищ и гаданий особенно восставали проповедники, обличавшие народ в языческом суеверии. В противовес народному празднованию разгульного Семика было установлено совершать в этот четверг поминовение убогих, похороненных в так называемых "убогих домах" и "скудельницах". Но не затемнилось в народном обиходе веселое празднество: смех и песни быстро сменяли слезы и рыдания в тот же самый день.

Троицын день во времена московских царей всея Руси сопровождался особой торжественностью в царском обиходе. Царь-государь в этот великий праздник "являлся народу". Царский выход был обставлен но особому уставу. Шел государь в наряде царском: на нем было "царское платно" (порфира), царский "становой кафтан", корона, бармы, наперсный крест и перевязь; в руке - царский жезл; на ногах - башмаки, низанные жемчугом и каменьями. Венценосного богомольца поддерживали под руки двое стольников. Их окружала блестящая свита из бояр, разодетых в золотые ферезеи. Во время следования царя к обедне свита царская шла рядом: люди меньших чинов - впереди, а бояре и окольничие - сзади государя. Постельничий со стряпчими нес "стряпню": полотенце, стул "со зголовьем", подножье, "солношник" от дождя и солнца и все прочее, что требовалось по обиходу.

Во всем блеске царского облачения входил государь в Успенский собор - в сопровождении бояр и всех людей ближних. Впереди всего шествия стольники несли на ковре пук цветов ("веник") и "лист" древесный, без стебельков). Царский выход возвещался гулким звоном с Ивана Великого "во все колокола с реутом"; звон прекращался, когда государь вступал на свое царское место. На ступенях этого "места", обитого атласом красного цвета с золотым галуном, ближние стольники поддерживали государя. Торжественно шла обедня. По окончании ее, перед Троицкой вечерней, подходили к царю соборные ключари с подобающим метанием поклонов и подносили ему на ковре древесный лист, присланный Патриархом. Смешав его с "государевым листом" и разными травами и цветами, они застилали им все царское место и окропляли его розовой водой. Взятым от государя листом они шли устилать места патриаршее и прочих властей духовных. Остаток раздавали боярам и другим богомольцам, по всему храму. Государь преклонял колена и - как говорилось в то время - "лежал на листу", благоговейно внимая словам молитвы. Когда кончалась Божественная служба, он выходил из собора прежним торжественным выходом, "являлся народу", приветствовавшему его радостными кликами, и в предшествии одного из ближних стольников, несшего "веник" государев, возвращался во свои палаты царские. Колокольный звон не смолкал во все время его следования от собора до дворца.

На Троицкой зеленой неделе царевны с боярышнями увеселялись во дворце играми-хороводами, под наблюдением если не светлых очей самой государыни-царицы, то зоркого взгляда верховых боярынь и мамушек. Для игр и хороводов - как в царицыных, так и в царевниных хоромах были отведены особые обширные сени. Царевен увеселяли сенные девушки, "игрицы", которыми - вероятно - "игрались" те же самые песни семицкие, что раздавались в это время под березками над водою по всей Руси, справлявшей свои стародавние игрища во славу "Семика честного" и Троицы - Зеленых Святок...

Речист русский народ-пахарь, тороват на всякое слово красное. Многое-множество таких слов сделалось "крылатыми", - не то что из года в год, а из века в век, перелетающими вместе с сопутствующими им обычаями, поверьями и приметами. Не обойден народным красным словцом и "Духов день", - как именуется в народе следующий за праздником Троицы-Пятидесятницы понедельник. "До Свята - Духа не снимай кожуха!" - говорит деревенская Русь. Выдаются местами, действительно, такие непогожие весны, что только к этому времени и перестает знобить мужика холодом; особенно близко относится приведенное присловье к русскому северу, где зима - Морана - долго еще дает о себе знать, несмотря на теплые ласки Лады-весны, которая даже и от угрюмых обитателей северного - студеного поморья не скрывает своей красной красы.

Только после этого праздника и можно позабыть о морозах-утренниках вплоть до самой осени - на всем неоглядном просторе Земли Русской. "С Духова дня не с одного неба, а даже из-под земли тепло идет!" - замечает посельщина - деревенщина: "Не верь теплу до Духова дня!", "Придет Свят Духов день, - будет на дворе, как на печке!", "И сиверок холоден до Духова дня!", "Зябка девица-рассада, а и та просит у Бога холодку после Духова дня!", "Свят-Дух весь белый свет согреет!", "Доживи до Троицы - Духова дня, а тепло будет!" - приговаривает дождавшийся лета православный честной люд, во многих местностях с этого праздника, по обычаю старины, начинающий выбираться на летний ночлег из душной избы в более прохладные сени-клети.

Троица - повсеместный праздник цветов и березок. На Духов день последние остаются красоваться как возле хат, так и в хатах; цветы же, вместе с травой устилавшие пол церковный во время Троицкой Божественной службы, подбирают богомольцы, приносят домой и тщательно сберегают под божницею: опытные хозяева советуют пользовать ими - вперемешку с другим кормом - больную домашнюю животину (коров - в особенности). Набожные старухи сушат и толкут в ступе принесенные от обедни Духова дня цветы и бережно хранят порошок на случай болезни кого-нибудь в семье. Достаточно, по их словам, вовремя окурить больного благовонным дымом этого порошка из "священного цвета", чтобы недуг пошел на поправку.

В народе с давних пор ходит сказание о том, что Духова дня, "как огня", страшится бродящая по земле нечисть. По старинному преданию, повторяющемуся и теперь во многих местах Среднего Поволжья, на этот праздник - во время Божественной службы - сходит с неба Священный огонь, испепеляющий всех злых духов, попадающихся ему. "И бегут беси огня-Духа", - повествует седое народное слово, - "и мещутся злые духи в бездны подземныя. И в бездне настигает их сила сил земных. Слышит вопль бесовский в сей день Господень заря утренняя. и полдень внемлет ему, и вечер свете - тихий, - такожде до полунощи...Погибают огнем негасимым беси, их же тьма тем... И не токмо силу бесовскую, - разит огнь Небесный всяку душу грешную, посягающу на Духа Свята дерзновением от лукавствия "...