Юбка оказалась немного коротковата, чуть ниже колен, слава Богу, росту я не маленького. Надела юбку прямо на брюки, дабы не замерзнуть, и стала похожа на узбекскую девочку. Повязала на голову платок и… Нет, с инициативами пора заканчивать. Не знаю, кому первому пришла в голову мысль идти до Ижевска - мне или Евдокимову - только вместо одного дня мы предварительно решили идти два. Это 60 километров пути и полная неизвестность.

- Не знаю, - едва слышно ответила я.

Мне дали икону Пресвятой Богородицы, и после окончания службы я в числе других отправилась Крестным ходом в село Июльское. Причем в руке крепко-накрепко держала наскоро записанный телефон шефа.

- Угу! - только и успела проговорить я.

Колонна шла быстро, мы выстроились по двое, дабы не напоминать неорганизованное шествие. Мужчины запевали молитву, женщины подхватывали, и так беспрестанно на протяжении всего пути.

- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, - повторяла я вместе со всеми. Где-то на третьем километре - а дорога была и проселочной, и асфальтовой - я наконец-то начала включаться в происходящее. Моментами мои мысли уплывали куда-то вдаль, тогда идти становилось труднее. Только придерживаясь общего ритма и повторяя со всеми слова молитвы, можно было без устали двигаться вперед. Матушки рассказывали, будто люди, которые идут Крестный ход особняком и читают свою молитву, в конце концов не выдерживают, силы покидают их.

Поодиночке не спастись, только вместе, только в любви и мире, рассказывал на следующий день на привале отец Александр. Одна жена, один муж на всю жизнь, и мы, люди, должны мириться с недостатками ближних, у каждого их хватает. Мир в семье зависит от женщины.

- Слава Богу, что хоть теперь, - ответил ей тогда отец Александр. - Еще есть время пожить по-людски.

А здесь мы сделаем небольшое отступление и заметим, что во время Крестного хода переговариваться нельзя, поэтому беседы обычно ведутся либо на привале, либо вечером, когда процессия останавливается на постой в каком-нибудь населенном пункте.

Вечером 11 июня мы прибыли в село Июльское. Солнце в этот день припекало сильнее обычного, поэтому люди несколько подустали: еще бы - 30 километров пути. Однако в Июльском нас ожидала поистине царская встреча. Паломников после вечерней службы пригласили трапезничать, но сначала, как водится, помолились. Мужчины сидели за одним столом, женщины за другим. Мясо, молоко и яйца в среду и пятницу кушать нельзя, а в остальном все так же, как везде. После трапезы обязательно снова полагается прочитать молитву. А потом вольному- воля, спасенному - рай. К моей радости, проведать "улетевшую" журналистку приехал шеф.

- Нет! Но теперь я знаю, где находятся ноги, - заключила я.

Потрапезничав вместе со всеми, Евдокимов отправился с миром назад в редакцию, а я осталась в Июльском наслаждаться местными достопримечательностями и общением с людьми.

Когда Крестный ход только направлялся к местному храму, нас встречал разливающийся золотой звон колоколов. Поэтому первым делом мы отправились осматривать колокольню. Матушка Елена с младенцем Николаем тоже не побоялась влезть на такую высоту.

- Все спрашивают, а я даже не знаю: собралась и пошла, - со свойственным этой женщине легким дыханием отвечает она.

К вечеру все разошлись по домам: мужчин определили в здании на территории храма, женщин расселили по квартирам, а мы, молодежь, отправились на постой в сельскую больницу. Правда, туда я направилась много позже, наслушавшись рассказов батюшек о чудотворных иконах, которые начинали сами по себе обновляться или мироточить. Так, рассказывает отец Александр, однажды во время Крестного хода после прохождения паствой под иконой к батюшке обратилась мусульманка с просьбой пройти тоже. Батюшка вопреки канонам разрешил. И оказалось, что женщина верила в Бога настолько, что икона после ее прошествия заблагоухала.

А еще с участниками Крестных ходов случаются всякие чудеса, продолжает батюшка. Например, отцу Александру после того, как он прошел сотни километров пути и сбил ноги в кровь, посчастливилось получить письмо с информацией о монастыре, которая ему была нужна. Никто не знал, в какой обители он обосновался, и вдруг - "Вам письмо!" Отец Александр распечатал его и оказалось, что там искомая информация.

- Матушка, Вы завтра что-нибудь со штанишками придумайте, - напомнил собеседник о моей погрешности.

- Да нет, все-то снимать не нужно: одни все-таки оставьте, - заметил на прощание отец Александр, и я отправилась с миром.

Вечером была банька, трапеза и снова беседы: сначала со всеми за столом, потом - в больничной палате. С нами в комнате обосновались уже хорошо знакомая по публикации матушка Анна, послушница Ирина, матушка Елена с младенцем Николаем и еще одна Ирина. Тех, кто думает, что люди верующие ведут однообразную и заунывную жизнь, спешу разочаровать - это далеко не так. Обитатели нашей палаты шутили весь вечер ничуть не меньше, чем дети в пионерлагере. Постиранные вещи досыхали на детской кроватке, Николя развлекал публику, выполняя обязанности привратника и показывая кулак послушнице Ирине. Мальчонка начал плеваться хлебом, и та пригрозила ему наказанием. Тогда Николка то ли с перепугу, то ли от неожиданности под дружный смех повалился на пол. А еще матушки вели беседу об убиенном царе, о жизни и, конечно, о женихах..

Послушница Ирина ушла в монастырь два года назад, когда ей было 18 лет. Что ее на это сподвигло, одному Господу Богу известно. Только, думаю, морально она была готова и стремилась к такому разрешению. В этом году влюбленный в нее молодой человек обещал посвататься, но послушница Ирина, человек отнюдь не робкого десятка, покидать монастырь не спешит.

Что ж, утро вечера мудренее. В среду около 9 утра, после утренней службы мы отправляемся Крестным ходом на Ижевск. Дорога напоминает американские горки: то подъем, то спуск, то снова подъем. Всего один привал до города, а солнце прилипает к асфальту. Но мы идем ровными рядами по проезжей части и поем молитву. Говорят, эта молитва самая сильная, она от недугов исцеляет и вообще от всех болезней.

К нашей колонне присоединяются люди, они проходят под иконой и пополняют ряды: сбитый мужчина из разряда "успешных", молодой отец с ребенком, много женщин, мужчина, везущий инвалидную коляску. В районе ГАИ я замечаю, что к Крестному ходу присоединяются мои сотрудники, так называемая группа поддержки: главный редактор и секьюрити Валерий Петрович. Последний сопровождает меня рядом.

- А разве здесь нельзя?

Справа, почти вровень с колонной едет главный редактор. Маленькая Аннушка, та самая, что не ходит в школу, совсем выбилась из сил и, едва сев в нашу машину, тотчас уснула. И тут процессия подходит к Северному кладбищу, где будет установлена часовня. Нас встречает городское духовенство. Путников ждет привал, для остальных пройдет служба, и снова Крестный ход до Ижевского кафедрального собора. Валерия Петровича сменяет Олег Александрович: он еще в Чайковском обещал участвовать в Крестном ходе. Людей идет столько, что не видно идущих впереди духовных отцов. Каждый новенький стремится встать перед тобой, ближе к иконе Царственных Великомучеников. Мы, хоть нас это несколько и сбивает, не ропщем, поем молитву и идем дальше. Говорят, что в ногах правды нет и путь к Богу измеряется не километрами, но мне показалось, что чем дольше идешь, тем дальше удаляешься от себя прежнего и приближаешься к истине. Поэтому когда во второй день моего Крестного хода вечером я уезжала домой, не скрою, мне было безумно жаль расставаться с людьми. Всего два дня, но кажется, что мы знакомы целую вечность. Матушка Анна шепчет мне в кафедральном соборе: "Оставайся до завтра! Сходим в баню, завтра причастишься и поедешь домой!" Но в нескольких шагах от меня стоит бдительный начальник.

Мы с Анной прошли плечом к плечу шестьдесят с лишним километров.

Я вспоминаю приятные моменты нашего путешествия и понимаю, что через несколько минут верну икону и больше это таинство никогда не повторится. Наверное, никогда. Остановись, мгновение, ты прекрасно, хочется крикнуть, подобно гетевскому герою.

- Нет, дома много работы накопилось, - отвечает он. Я делаю вид, что верю в эту ложь во спасение и в свою незаменимость. И тут вспоминаю, что на мне Аннина длинная юбка, а мои брюки лежат в ее сумке в ГАЗели. Я пытаюсь найти подругу в переполненном людьми храме, натыкаюсь на отца Александра. Он благословляет людей, и я тоже прошу его благословения.

Но я вижу обеспокоенное лицо Олега Александровича и вежливо отказываюсь. Тут откуда ни возьмись появляется Анна, и мы направляемся к ГАЗели, чтобы переодеться, обменяться адресами, обувью и любезностями.

Наконец-то мы садимся в машину и отъезжаем. Долгие проводы - лишние слезы. За окном мелькает город, в салоне гремит музыка, но я все еще нахожусь в прострации.

- Я так не думаю, - отвечает он. -Но когда вчера я увидел, как ты смотришь на священников, понял: пора забирать…

Что ж, на все воля Божья. Надо думать, что на все.