В Японии его почитали не только христиане, но и язычники. После императора не было в Японии человека, который пользовался бы таким уважением, такой известностью, как он, глава Русской Духовной Миссии.

Один из современников Владыки писал в 1912 году: "Нам неоднократно приходилось быть свидетелем, как язычники, совершенно незнакомые Владыке, с шумным восторгом приветствовали его на улице и их мощное "банзай Никорай" частенько раздавалось в японских кварталах. А дети, милые японские дети, постоянно окружали его кольцом и, как бабочки на огонь, вихрем неслись навстречу суровому на вид, но с добрым, ласковым сердцем Святителю..."

10 апреля 1970 года Русская Православная Церковь причислила архиепископа Николая к лику святых. Архиепископ Николай (в миру Иван Дмитриевич Касаткин) родился 1 августа 1836 года в селе Березе, Бельского уезда Смоленской губернии. Отец его, Дмитрий, был диаконом. Тяжелую жизненную школу пришлось пройти юному Иоанну. Жизнь провинциального духовенства в то время была крайне бедна. Пяти лет мальчик остался сиротой - умерла его мать, Ксения Алексеевна, посеявшая в душу сына первые семена веры в Бога.

Имея прекрасные умственные способности, Иоанн Касаткин в 1856 году блестяще окончил Смоленскую духовную семинарию и был принят на казенный счет в Петербургскую духовную академию.

Когда юноша заканчивал четвертый курс, неожиданно определился его дальнейший жизненный путь. Однажды, проходя по академическим комнатам, Иван Дмитриевич увидел на столе лист бумаги с предложением Синода кому-нибудь из оканчивающих Академию занять место настоятеля посольской церкви в Японии и приступить к проповеди православия в этой стране. На листе уже стояло несколько фамилий его товарищей. Это приглашение, видимо, не произвело особого впечатления на юношу, и он спокойно пошел ко всенощной. Но в храме совершилось его призвание. Голос Божий коснулся его души, и он вдруг решил, что должен ехать в Японию не женатым священником, а монахом. Что-нибудь одно - либо миссия, либо семья, твердо решил он.

Решение было принято. Начальство сочувственно отнеслось к намерению студента Иоанна Касаткина. Вскоре (24 июня 1860 года) Иван Дмитриевич был пострижен в монашество с именем Николая. 29 июня, он был рукоположен в иеродиаконы, а 30 июня - в иеромонаха.

Благословляя молодого иеромонаха на предстоящее ему служение, ректор академии, преосвященный Нектарий, сказал, что с крестом подвижника он должен взять посох странника, что вместе с подвигом монашества ему предлежат и труды апостольства.

2 июля 1861 года миссионер прибыл к месту своего служения в город Хакодате. Скоро он убедился, что сразу невозможно было приступить к проповеди Евангелия, ибо "тогдашние японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на христианство, как на зловредную секту, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи".

Прежде всего, стеной, отдалявшей его от японцев, было незнание им японского языка, местных народов и обычаев. Молодой миссионер ревностно принялся за изучение труднейшего в мире языка. В то время не было ни словарей, ни грамматик, ни переводчиков, все нужно было составлять самому. Можно было прийти в отчаяние, если бы иеромонаха Николая не поддерживала глубокая вера в помощь Божью и твердое намерение довести дело до конца.

Изучив язык японцев, отец Николай решил познакомиться с их жизнью. Он ходил по городу, посещая языческие храмы, и слушал там буддийских проповедников. Приглашал и к себе буддийских жрецов-бонз и с ними прочитывал трудную для понимания буддийскую литературу.

Никогда не позволял себе иеромонах Николай оскорблять религиозное чувство японцев, никогда не порицал последователей буддизма, не трогал буддийских бонз, и потому даже среди буддийского духовенства у него были друзья. Архимандрит Сергий (Страгородский), впоследствии Патриарх Московский и всея Руси, в своей книге "На дальнем Востоке" передает любопытный случай, рисующий отношение бонз к православному миссионеру.

Однажды, отец Николай зашел в буддийский храм, чтобы послушать проповедников. Храм был заполнен народом, сидевшим по-японски поджав ноги. Бонзы стали усаживать своего гостя, но, на беду, не оказалось ни одного стула. Не долго думая, главный жрец подвел иеромонаха Николая к жертвеннику, снял с него различные украшения и вежливо предложил посетителю сесть на жертвенник, к великому удивлению, почти ужасу растерявшегося миссионера.

Этот случай подчеркивает, каким уважением у японцев пользовался отец Николай уже в молодые годы.

Только через четыре года пребывания в Японии Господь послал отцу Николаю радость увидеть первые реальные плоды его трудов. В 1864 году он обратил ко Христу первого японца. А к весне 1868 года уже насчитывалось до двадцати человек мужчин и женщин, готовых принять крещение. В это время последовал правительственный указ, подтверждавший прежнее запрещение японцам принимать христианскую веру. Стало известным, что в Нагасаки началось гонение на христиан-католиков. Чтобы сохранить свою юную паству, иеромонах Николай решил разослать своих помощников в дальние области, но перед тем он крестил многих из них.

Видя, что православие начало быстро распространяться, отец Николай в 1869 году оставил свою паству на попечение своих верных помощников: Павла Савабе, Иоанна Сакай и других, а сам отправился в Россию ходатайствовать об открытии в Японии духовной миссии. Его ходатайство было удовлетворено. 6 апреля 1870 года Синод открыл в Японии миссию в составе начальника, трех иеромонахов и причетника. Иеромонах Николай был назначен начальником миссии с возведением его в сан архимандрита. Были отпущены также средства на содержание миссии.

Возвратившись в марте 1871 года в Японию, отец Николай был порадован успехами проповеди Павла Савабе и его друзей. Церковь Христова росла, несмотря на то, что проповедь все еще была тайной.

В 1872 году к архимандриту Николаю прибыл помощник, иеромонах Анатолий, выпускник Киевской Духовной Академии. Оставив его в Хакодате, отец Николай сам переехал в столицу Японии - Токио. Пришлось все начинать заново: подыскивать помещение, преодолевать недоверие и вражду населения. Но и здесь, как в Хакодате, вскоре бонзы стали его первыми друзьями.

Проповедь в Токио шла успешно. Двенадцать человек было подготовлено к святому Крещению. Таинство было совершено тайно от всех. Первый камень был положен. Отец Николай радовался и возносил благодарение Господу Богу.

На другой день приходит он к своему знакомому старику-бонзе. Тот протягивает ему японскую тетрадь-рукопись. Архимандрит Николай развернул и ахнул. В ней подробно описывался обряд крещения, только что совершенный им, даже рисунки приложены были. Испуг невольно отобразился на лице миссионера.Правительство может теперь прекратить проповедь, его могут выслать из столицы. Кто-то выдал. Бонза добродушно посмеивался на испуг отца Николая и успокоил его, сказав, что этот документ был подан в их высший духовный совет, в котором заседало трое главных бонз (в том числе и этом старик - друг архимандрита Николая). Там хотели возбудить дело, но он (старик-бонза) заступился, и дело не состоялось. Так доброе отношение к отцу Николаю спасло его и новообращенных японцев от преследования. Только в 1873 году последовала отмена старых указов против христианства, в Японии стала возможной открытая проповедь веры Христовой.

В 1875 году отец Николай был несказанно обрадован посвящением его первенца Павла Савабе в священный сан. А через три года среди японцев было уже 6 священников, 27 катихизаторов и 50 катихизаторских помощников. Церковь продолжала увеличиваться. Нужен был свой епископ. Архимандрит Николай возбудил перед Синодом этот вопрос.

Видя успехи миссии в Японии, Святейший Синод нашел нужным назначить туда епископа. И вот, 30 марта 1880 года в Петербурге, в Троицком соборе Александро-Невской Лавры Николай был возведен в сан епископа. Хиротонию совершил митрополит Новгородский и С.-Петербургский Исидор с сонмом архиереев.

После посвящения епископ Николай пробыл еще некоторое время в России, собирая пожертвования на Миссию, посещая святыни Русской земли. В конце 1880 года он благополучно возвратился к своей пастве.

Почти ежедневно епископ объезжал ту или иную часть своей епархии, проверяя положение дел на месте, церковные порядки, нравственное состояние прихода, говорил поучения. Прием преосвященного Николай начинался богослужением, обычно служил местный священник, а потом сам святитель в епитрахили и омофоре говорил слово, сидя на табурете. С трепетной радостью встречали епископа Николая все общины. Его посещения были праздником. В личной жизни святитель был подвижнически прост. Его часто видели в старой, заплатанной рясе, в поношенном подряснике, с широким, вышитым ученицами духовного училища, поясом.

Любовь епископа Николая не ограничивалась кругом его паствы, она простиралась и на язычников. Так, когда в 1891 году было большое землетрясение в трех провинциях (Тифу, Айчи, Мие), он собирал пожертвования от христиан других провинций, приезжих русских туристов и раздавал их всему пострадавшему населению.

С 1884 по 1891 год много сил было положено святителем на постройку собора в Токио. На торжестве освящения присутствовало 19 японских священников и более четырех тысяч христиан. Новый храм вполне соответствовал мысли владыки Николая. Сколько здесь света! Какая величественность! Японцы справедливо гордятся этим зданием. Каждый турист, бывающий в Токио, считает своим долгом посетить "храм - Николай".

Велики были труды преосвященного Николая по распространению слова Божия и по благоустройству Японской Церкви. Но было у него еще одно "главное дело", дело, которое он считал своим личным, начатым им еще в первые годы в Хакодате и продолжавшимся в течение всей его жизни. Этим главным делом был труд по переводу на японский язык Священного Писания и богослужебных книг.

В течение 30-ти последних лет, минута в минуту, в шесть часов вечера входил в его келью его постоянный сотрудник по переводам - Накаи-сан, садился рядом с владыкой на низенький, аршина в полтора в квадрате, табурет, на котором лежала подушка, и начинал писать под диктовку епископа переводы. Работа продолжалась четыре часа. Откладывалась она только в дни вечерних богослужений и праздников.

Приступая к переводу Нового Завета, Святитель вначале делал перевод с китайского на японский, но, занимаясь китайским текстом, святой Николай увидел в китайском евангельском тексте ошибки и "шероховатости" и перешел к непосредственному переводу с русского и славянского.

С каждым годом все успешнее развивалось миссионерское дело в Японии, строились новые храмы, ежегодно присоединялось к Церкви до тысячи человек.

Но вот наступило время испытаний - началась русско-японская война. Она принесла много душевных страданий Владыке. Он горячо любил свою Родину, ее неудачи и поражения жгучей болью отзывались в его сердце. Перед началом войны епископ Николай мог уехать в Россию, но он знал, что в надвигающиеся дни испытаний для православной Японской Церкви он будет нужен. Владыка, рискуя поплатиться жизнью, остался со своей паствой. Во время войны он был единственным русским человеком в Японии.

При общей ненависти к русским и к "русской вере" - Православию, Архипастырь, с присущей ему мудростью, объяснял своим пасомым, что истинный христианин должен быть выше национальных раздоров, что Православие - вера не греков или русских, а истинная вера, правильно прославляющая Бога, вера не одного народа, а всех людей, жаждущих истинного богообщения.

Будучи сам горячим патриотом, епископ Николай ясно понимал, что такой же патриотизм нужен и для Японии, поэтому он настойчиво требовал от своих последователей, чтобы они были верными сынами Японии. "Истинный христианин, - учил он, - должен быть истинным патриотом". Православным японцам святитель Николай благословил молиться о даровании победы их императору; сам же он во время войны не участвовал в общественном богослужении, потому что как русский не мог молиться о победе Японии над его отечеством.

Поистине полон самоотверженной любви был подвиг святителя Николая в служении русским пленным. Под его руководством православные японцы образовали общество "Духовного утешения военнопленных". Архипастырь специально рукоположил несколько священников и послал их в лагеря военнопленных для совершения там богослужения, устраивал сборы в пользу раненых, снабжал их книгами, иконами, крестиками, сам неоднократно приходил к пленным со словами утешения.

Окончилась война, со временем все пленные вернулись домой, унося в своих сердцах светлую память о преосвященном Николае. Многие русские скончались на японской земле. На их братских могилах епископ Николай воздвиг памятники и храмы, собирая для этого пожертвования и в Японии, и в России. Положение его, Православной Миссии и Православной Японской Церкви стало незыблемым и общепризнанным. Сама атмосфера вокруг созданной им миссии и японского православия стала иной - переполненной любви, уважения и доверия. Это всенародное признание заслуг святителя Николая нашло высочайшее выражение в праздновании пятидесятилетнего юбилея его служения в Японии. Чествовала его и Родина - Святейший Синод, возведя епископа Николая в сан архиепископа, многочисленные почитатели его в России и русское посольство в Токио. Поздравили его и японский император, которому святой был признателен за проявленную веротерпимость, и губернатор Токио, и японская пресса, и иностранные миссии.

Ко дню юбилея - 30 июня 1910 года С.-Петербургская духовная академия в адресе, присланном в Токио, в восторженных выражениях писала: "Благоговейно преклоняясь перед дивным величием Вашего 50-летнего уже священнослужения, начавшегося в академическом храме Двенадцати Апостолов, в самый годовой день священной их памяти, С.-Петербургская духовная академия приносит Вашему Высокопреосвященству, своему избраннейшему из избранных студентов и своему в течение двадцати уже лет почетному члену, радостное приветствие, испрашивая себе у Вас, истинный святитель Христов, молитвы и благословения на новую, открывающуюся пред нею жизнь".

Этот юбилей был торжественно отпразднован всей Японской Церковью. Маститый архипастырь согласился отмечать свой юбилей только потому, что знал, - японцы любят многолюдные собрания и торжество послужит большему распространению веры Христовой в Японии. Юбилейные дни были приурочены к очередному собору Японской Церкви и прошли с большим воодушевлением, превратившись в общецерковное торжество …

Несмотря на тяжелую предсмертную болезнь (астма), Святитель Николай продолжал трудиться в своем кабинете до последнего дня. Его блаженная кончина последовала на 76-ом году (3 февраля 1912 года). Святитель скончался от паралича сердца.

Архиепископ Николай был похоронен в Токио, на кладбище Янака. Десятки тысяч японцев христиан и язычников - провожали его, а перед гробом несли Смоленскую икону Божией Матери-Одигитрии, которую он благоговейно хранил всю свою жизнь, и которая при жизни и его кончине была для него благословением Родины.

Имя Святителя знала вся Япония и почитала. Даже через 58 лет после его кончины, во время канонизации, когда верующие хотели перенести его святые мощи с кладбища в собор, им это не разрешили, сказав, что святой Николай принадлежит всему японскому народу, независимо от вероисповедания, и останки его должны остаться на народном кладбище.

Святитель Николай твердо верил всю жизнь, что любой труд для Бога увенчается успехом. Труд всей его жизни создал Японскую Церковь.