 К содержанию |
ГЛАВА V.
О стихах 3 и 4 Бытия. Троякий свет — эфирный, чувственный и разумный. Что такое свет.
И рече Бог: да будет свет, и бысть свет. Не следует думать, что Бог сказал; Да будет свет голосом, выпущенным из легких, языком или зубами. Такие представления свойственны плотским людям, а мудрствовать по плоти смерть есть (Римл. VIII, 6). Cлова сии: Да будет свет сказаны неизреченным образом. Но возможен вопрос, сказано ли это изречение единородным Сыном, или же само оно есть Сын единородный: потому что изречение это называется Словом Божиим, которым создано все (Иоан. I; 1, 3), лишь бы только при этом мы далеки были от нечестивой мысли, что Слово Божие — единородный Сын — есть слово, как бы произнесенное голосом, подобно тому, как это бывает у нас. Слово Божие, которым создано все, не имеет ни начала, ни конца; рожденное безначально, Оно совечно Отцу. Поэтому изречение: Да будет свет, если оно было начато и прекращено, скорее есть слово, сказанное Сыном, чем само есть Сын. Впрочем, и это непостижимо, и никакой плотский образ пусть не проскользает [при этом] в душу и не возмущает благочестиво-духовного разума; так как мнение, что в природе Божией, взятой в собственном смысле, что-либо имеет начало и конец, есть мнение дерзкое и опасное, которое, впрочем, по снисхождение простительно плотским людям и малым детям, да и то не как мнение, с которым бы они оставались на будущее время, а как мнение, которое со временем они оставят. Ибо если и говорится, что Бог что-либо начинает и оканчивает, это нужно понимать так, что все такое начинается и оканчивается не в самой Его природе, а в Его твари, которая удивительным образом Ему повинуется.
И рече Бог: да будет свет.
Тот ли это свет, который мы видим своими телесными глазами, или какой либо сокровенный, который не дано нам видеть посредством тела? И если он свет сокровенный, то телесный ли, который, может быть, распространен по пространству в высших частях Мира, или же бестелесный, такой, какой существует в нашей душе, к которому относится также и исследование, чего должны мы избегать и желать своими телесными чувствами, и которого не лишены даже и души животных, или такой, который — выше разума и от которого начинается все, что сотворено? Но какой бы свет он не означал, мы, однако, должны думать, что он — свет сотворенный, а не тот, которым сияет Сама рожденная, но не сотворенная Премудрость Божия, чтобы не подумать, что Бог был без Света, прежде чем создал тот, о коем идет теперь речь. Об этом последнем, как достаточно показывают и самые слова, замечается, что он сотворен: И рече, говорит, да будет свет, и бысть свет. Иное дело Свет, рожденный от Бога, а иное — свет, который Бог сотворил: рожденный от Бога Свет есть сама Божественная Премудрость, свет же сотворенный есть свет изменяемый, какой бы он ни был, телесный или бестелесный.
Но недоумевают обыкновенно, каким образом телесный свет мог существовать раньше, чем созданы были небо и небесные светила, о которых говорится после света: как будто легко или же совершенно возможно для человека понять, существует ли какой-нибудь свет кроме неба, который, однако, распространен и разлит по пространству и обнимает собою мир! И хотя под светом мы можем здесь разуметь свет и бестелесный, если скажем, что в книге Бытия говорится не об одной только видимой твари, а о всей твари вообще, но какая нужда останавливаться на подобном споре?! И может быть, что раз сотворены были Ангелы, то под тем светом, о котором люди совопросничают, хотя весьма кратко, но вполне прилично и соответственно обозначены именно Ангелы.
И виде Бог свет, яко добро. Эти слова нужно понимать не как выражение как бы радости от необычайного добра, а как одобрение творения. Ибо, — насколько это может быть выражено на человеческом языке, — что приличнее сказать от лица Бога, как не слова: рече, бысть, угодно, так что в рече дается разуметь Его власть, в бысть — Его могущество, а в угодно — Его благоволение: так эти неизреченные [действия] должны были быть выражены людям человеком, чтобы послужить всем на пользу!
И разлучи Бог между светом и между тьмою. Отсюда можно понять, с какою верностью описываются действия Божественного творения. Ибо никто, конечно, не станет думать, что свет сотворен для того, чтобы быть смешанным со тьмою, а потому он нуждался в отделении от нее; но это разделение света от тьмы произошло именно вследствие того, что свет был создан. Ибо кое общение свету ко теме (2 Корнф. VI, 14.)? Таким образом, Бог разделил свет от тьмы тем, что создал свет, отсутствие которого называется тьмою. А различие между светом и тьмою такое же, как между одеждою и наготою, или полным и пустым, и под.
Выше сказано, в каких значениях можно понимать свет: противоположные им отрицания могут быть названы тьмою. В самом деле, есть свет, который мы видим своими телесными глазами и сам — телесный, как напр. свет солнца, луны, звезд и других подобных [тел], буде есть они; этому свету противоположна тьма, когда какое-нибудь место лишено бывает видимого света. Есть, затем, другой свет: это — жизнь чувствующая и имеющая способность различать то, что при посредстве тела переносится на обсуждение души, т. е. белое и черное, звонкое и хриплое, благовонное и зловонное, сладкое и горькое, горячее и холодное и проч. в этом роде. Ибо иное дело свет, ощущаемый глазами, и иное — свет, который возбуждается при посредстве глаз, чтобы быть ощущаемым: первый находится в теле, а второй хотя и при посредстве тела воспринимает ощущения, находится, однако, в душе. Противоположная такому свету тьма есть, так сказать, нечувствительность, или лучше — бесчувственность, т. е. отсутствие способности ощущать, хотя бы и было на лицо то, что могло бы быть ощущаемо, если бы в этой жизни был свет, посредством которого ощущение происходит. Это — не то, как когда отсутствуют телесные органы, напр. у слепых или глухих, ибо в их душе есть тот свет, о котором у нас теперь идет речь, но недостает только телесных органов; и не то, как во время молчания не слышно бывает голоса, когда есть и этот свет в душе, и органы телесные имеются, но не получается ничего, что ощущалось бы. Отсюда, не тот лишен бывает этого света, кто не ощущает по указанным причинам, а тот, кто вовсе не имеет самой этой способности в душе своей, которая обыкновенно не называется уже и душою, а просто жизнью, какая, как думают, свойственна виноградной лозе, дереву, и всякому растению, если только, впрочем, можно каким-либо образом убедиться, что они имеют жизнь, как думают некоторые, крайне заблуждающиеся, еретики [1], допуская, что [деревья] не только ощущают телом, т. е. видят, слышат, и различают жар и огонь, а даже понимают наше размышление и знают наши мысли; но это, впрочем, другой уже вопрос. Итак, противоположная тому свету, при помощи которого что-нибудь ощущается, тьма есть бесчувственность, когда известная жизнь лишена самой способности к ощущению. А между тем, всякий, кто согласится, что [эта способность] прилично называется светом, согласится в то же время называть его таким светом, посредством которого каждая вещь становится очевидною. А когда мы говорим: "Очевидно, что это громко", "очевидно, что это сладко", "очевидно, что это холодно", и все другое подобного рода, что ощущаем мы своими телесными чувствами, то этот свет, при помощи которого все это становится очевидным, без сомнения, находится внутри, в душе, хотя ощущения получаются посредством тела. Наконец, в тварях можно усматривать и третий еще род света, посредством которого мы мыслим. Противоположная ему тьма есть неразумность, каковы души животных.
Итак, изречение это дает понять, что в природе вещей Богом создан свет или эфирный, или чувственный, присущий и животным, или же разумный, принадлежащий ангелам и людям; а что Он самым актом сотворения света отделил свет от тьмы, это дает видеть, что иное дело — свет и иное — отсутствие света, которое Бог расположил (ordinavit) в противоположной тьме. Ибо не сказано, что Бог сотворил тьму: Он сотворил только формы (species), а не отсутствия их, которые относятся к тому ничто, из коего сотворено Им все; однако, когда говорится: И разлучи Бог между светом и тьмою, мы должны думать, что Богом установлены и отсутствия [форм], чтобы и они занимали свое место, так как Бог господствует над всем и всем управляет Так, паузы в пении, чередующиеся через известные правильные промежутки, хотя и представляют собою отсутствие звуков, однако искусными певцами располагаются кстати и в целом пьесе придают более приятности. Равным образом и тени в живописи отмечают каждую наиболее выдающуюся черту на картине и производят приятное впечатление не видом своим, а расположением. Бог не творец и пороков наших; но Он, однако, управляет (ordinator est) и ими, поставляя грешников на том месте и заставляя их терпеть те наказания, каких они заслуживают: это и означает, что овцы поставляются одесную, а козлища ошуюю (Мф. XXV, 33). Таким образом, одно Бог и творит и им управляет, а другим только управляет. Праведников Он и творит, и управляет ими; грешников же, поскольку они грешники, Он не творит, а только ими управляет. Поэтому, когда праведников поставляет одесную, а грешников ошуюю и повелевает последним идти в огонь вечный, это и означает управление ими по заслугам. Итак, самые формы и природы Бог и творит и распоряжается ими; отсутствий же форм и недостатков природы Он не творит, а только распоряжается ими. Поэтому Он и сказал: да будет свет, и бысть свет, а не сказал: "да будет тьма, и бысть тьма". Следовательно, одно из них Он сотворил, а другого не сотворил; однако то и другое Он расположил в порядке, когда разделил свет от тьмы. Таким образом, прекрасно все в отдельности, потому что оно сотворено Богом, но прекрасно и все в целом, потому что оно Им управляется.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Манихеи.
