Особо памятные дни
Радуница
В древней церкви греческой, как можно видеть из 52-го слова св. Иоанна Златоуста, на неделе Фоминой было установлено поминовение умерших, которое совершается у нас обыкновенно в понедельник или вторник этой недели. Говоря об этом установлении, св. Иоанн Златоуст спрашивает своих слушателей: «Для чего отцы наши, оставив молитвенные домы в городах, установили сегодня (разумея здесь вторник Фоминой недели) собираться вне города и на этом именно месте?» И отвечает: «Сегодня Иисус Христос сошел к мертвым; потому здесь и собираемся мы, потому и самое место это называется кладбище». Итак, в основании обыкновения поминать умерших в Фомину неделю лежит воспоминание, совершаемое в эту неделю, о сошествии Иисуса Христа в ад к душам умерших. Кроме того, поминовение умерших в Фомину седмицу есть возобновление постоянного обычного моления о них, после великих седмиц Страстной и Пасхальной, в кои и по субботам, как это бывает в четыредесятницу, не совершается поминовение, за исключением поминовения на полных литургиях. Совершение поминовения в понедельник Фоминой недели заповедуется в церковном уставе (последование Сырной и Фоминой недели). Поминовение в Фомину неделю издревле у нас называлось Радуницей, Радавницей, Радоницей, каковые названия, по словопроизводству, ясно напоминают собою о радости умерших или отраде, получаемой ими от церковного поминовения.
Нередко же Радуница в старину носила название Навиева дня, от древнеславянского слова «навий», означавшего мертвеца. Ныне простой народ называет поминовение на Фоминой неделе, как и в старину, Радуницею, также Могилками, Гробками от хождения на кладбище, или еще Родительскою, от поминовения родителей и родственников. Что касается самых обрядов поминовения, какие совершались нашими предками в это время, то они состояли в следующем. С наступлением Радуницы народ целыми семействами выходил на могилы своих предков, и здесь женщины и мужчины, садясь на фобах покойников, с плачем и рыданием взывали к их душам, воспевая их добродетели. При этом многие из людей благочестивых считали долгом христосоваться с покойниками и твердо верили, что усопшие могут отвечать на их привет тем же. В Патерике Печерском действительно описывается, как в 1463 г. тела печерских усопших святых ответили на голос священника в Велик день: «Христос Воскресе!»
«Месяцеслов. Забытая книга»
В утро Радуницы, во вторник на Фоминой, я просыпаюсь от щебета-журчанья: реполов мой поет! И во всем доме щебет, и свист, и щелканье, — канарейки, скворцы и соловьи. Сегодня «усопший праздник», — называет Горкин: сегодня поедем на могилки, скажем ласковым шепотком: «Христос Воскресе, родимые, усопшие рабы Божие! Радуй твоя, все мы теперь воскреснем!» Потому и зовется — Радуница.
Какое утро!.. Окна открыты в тополь, и в нем золотисто-зелено. Тополь густой теперь, чуть пропускает солнце, на полу пятна-зайчики, а в тополе такой свет, сквозисто-зеленоватый, живой, — будто бы райский свет. Так и зовем мы с Горкиным. Мы его сами делаем: берем в горстку пучок травы — только сжимать не нужно, а чуть-чуть щелки, — и смотрим через нее на солнце: вот он и райский свет! Такого никак не сделать, а только так, да еще через тополь, утром... Воздух в комнате легкий, майский, чуть будто ладанцем, — это от духового тополя, — с щекотным холодочком.
...Едем сначала на Ваганьково, за Пресню. Везет Антипушка на Кривой, довольный, что отпросили его с нами. На Ваганьковском помянули Пелагею Ивановну, яичка покрошили, панихидку отпели, повоздыхали; Гаврилу, Екатерину помянули... я-то их не знавал, а Горкин знал, — родители это матушкины, люди самостоятельные были, ничего. А Пелагея Ивановна, святой человек, премудрая была, ума палата, всякие приговорки знала, — послушать бы!.. По всему кладбищу только и слышно, с семи концов, — то «Христос Воскресе из мертвых», то «вечная память», то «со духи праведных...» — душа возносится! А сверху грачи кричат, тако-то веселый гомон. Походили по кладбищу, знакомых навестили, много нашлось.
