Дорога к храму
Молитва с сурдопереводом
Метро «Автозаводская». Последний вагон из центра. Выход налево. Впереди по улице Восточной — башня. Новый Симонов монастырь. Огибаешь башню справа, входишь через калитку во двор. Перед тобой — храм. Храм для глухонемых. В дореволюционной России они приравнивались к убогим, калекам, больным детям. Даже после открытия первых школ для глухих 95 процентов из них оставались неграмотными. Многие превращались в бездомных бродяг, кочевали с места на место, не имея ни крова, ни семьи.
В советское время — другая крайность. Глухих решили считать полноценными гражданами, что обернулось новой трагедией. Язык жестов подвергся опале: считалось, что советский глухой не должен махать руками — это некрасиво. Нужно учиться понимать все по движению губ. Из глухих хотели вытравить все с виду юродивое, а для них естественное. Многие до сих пор помнить, как в интернатах за малейшую попытку разговаривать жестами следовало наказание — позорная табличка на грудь: «Я разговариваю руками».
Сейчас в России глухих — около восемнадцати миллионов. В Москве — шестьсот тысяч. В Православной общине инвалидов по слуху — более пятисот человек. В этот храм приходят человек сто пятьдесят. Но каждый раз на два-три посетителя больше. Новичков сразу замечают, знакомят со всеми, сажают на деревянные скамеечки. Скамеечки? Это ж у католиков? Да. но у глухих, как правило, нарушен вестибулярный аппарат и нередко случаются обмороки. Ничего не поделаешь.
Все остальное, как в любой другой заново открытой церкви. Деревянные полы, обшарпанные стены, потрескавшаяся штукатурка на потолке. Иконы — прямо на подоконниках, а вместо стекол кое-где фанера. Раньше здесь была макетная мастерская. Еще раньше — завод рыболовных принадлежностей.
На время молебна прихожане встают со скамеечек. Начинается вселенская панихида — о всех от века скончавшихся.
И это как в обычной церкви. И хор тоже есть. Только вот в углу стоит женщина и переводит. «Господи, помилуй» — указательный палец правой руки вверх и правой ладонью два поглаживания по тыльной стороне левой.
«Вечный покой» — руки соединены у груди, а потом немного набок (бай-бай).
«Аминь» — на обеих руках большим и указательным пальцем по колечку (о'key) и движение вниз.
А началось все гораздо раньше.
Жил да был отец Павел. Служил в Новодевичьем монастыре, создал курс лекций по богословию для глухих. Приглашал лекторов и проповедников. А переводил сам.
Жил да был отец Петр. Сначала он закончил архитектурный институт, отслужил в армии, работал реставратором в Донском, уборщиком в Новодевичьем, еще кем-то, а потом стал отцом Петром. Читал проповеди по приглашению отца Павла.
Еще жил отец Андрей. И был он не только священником, но и медиком. То есть лечил страждущих телом и духом. Тоже в Новодевичьем.
Там они и познакомились. А когда в 1991 году зарегистрировалась православная община глухих — объединились, чтобы создать храм.
Подходящий храм наши быстро — церковь иконы Тихвинской Божьей Матери — покровительницы сирых и убогих.
Обделенные в чем-то одном люди всегда выделяются в чем-то другом. У немых гипертрофированно развит слух. У слепых — воображение. У глухих — внимание. Их глаз охватывает большее пространство. Но не только в этом дело. Они прикладывают максимум усилий, чтобы понять другого человека.
Глухие понимают все с полуслова. Даже по выражению лица. Когда человек произносит речь, говорит не только язык. Говорит все его тело. И глухие это улавливают. В общем, с ними общаться оказалось даже легче. А что касается восприимчивости к слову Божьему, то физическая глухота ни в коей мере не влечет за собой глухоты духовной. Скорее наоборот.
В обычную церковь люди приходят говорить с Богом. А сюда — еще и друг с другом.
После проповеди все садятся за стол, а потом расходятся по секциям — резьбы по дереву и выделки кожи. Скоро здесь откроется библиотека и даже видеотека с фильмами на религиозные темы.
Часто можно услышать даже музыку.
Музыку? Для глухих?
Да, глухие любят музыку, У кого — остатки слуха, а кто просто по вибрации воздуха чувствует.
С самого начала в общине глухих было много молодежи. И как-то раз подошел к отцу Петру двадцатишестилетний Дима Балашов и сказал: «Я хочу учиться богословию». Отец Петр обратился к пастве: «А кто еще хочет?» Набралось еще семь человек. Сначала он сам их обучал, потом обучение перешло в подготовку к экзаменам в Тихвинский богословский институт.
В Тихвинском решили поступить по-европейски — приняли всех семерых. В качестве эксперимента. И пока об этом не жалеют. Воспитанники отца Петра — одни из лучших на курсе.
Это будущие миссионеры. Ими настоятель очень дорожит. Будут работать в школах-интернатах — преподавать «Историю религии», а когда разрешат — и «Закон Божий». Миссионерство это не из легких. Среди российских глухих поработали уже все кому не лень, начиная от католиков и кончая слугами Иеговы. У них это поставлено профессионально. В Европе каждый второй священник знает язык жестов. А в Польше храм для глухих есть в любом городе. У нас же — один на всю страну. Он же — один на весь православный мир. Но будущие миссионеры настроены оптимистично.
