Традиции

Святая Троица — традиции, обычаи, верования

В стародавнюю пору, конец мая и начало июня, на которые сейчас приходится Троицын день, особенно подходили к чествованию весеннего возрождения земли, покрывавшейся к этому времени наиболее пышной растительностью, еще не успевшей утратить своей обаятельной свежести. И с этим временем у русского народа всегда было связано множество самобытных проявлений суеверия.

С течением времени языческий дух растворился в мировоззрении новой веры славян, просветленной стремлением к горним вершинам добра. Однако пережившие многовековое прошлое стародавние обычаи и теперь еще показывают, насколько прочны кровные связи народа-пахаря с природой, окружавшей быт его пращуров и доселе отовсюду обступающей его жизнь.

«Семицкая» — седьмая по Пасхе — неделя, заканчивающаяся Троицыным днем, в некоторых местностях России, например, в Рыбинском уезде Ярославской губернии, носила название «Зеленых Святок».

«Семик», названный так потому, что приходится на седьмую неделю по Пасхе — преимущественно девичий праздник. В Поволжье (Верхнем и Среднем) повсюду к этому дню в деревнях совершалась девичья складчина: собирали яйца, пекли лепешки, закупали лакомства. Девушки, целыми деревнями, отправлялись в рощу, на берег речки — завивать березки, «играть песни» и пировать. На березки вешали венки, по которым девицы красные загадывали о своей судьбе; бросая их на воду в самый Троицын день. Вслед за пирушкой начинали водить хороводы, прекращающиеся с Троицы до Успения. Семицкие хороводы сопровождались особыми обрядами, посвященными «березке-березоньке», которой воздавались особые почести (вероятно, как живому олицетворению древней богини весны). В Воронежской губернии, например, приносили на семицкие пирушки куклу из соломы, разукрашенную березовыми ветками. В других местах обвивали лентами какую-нибудь особенно кудреватую березку, растущую на берегу речки, и пели ей старинную песню: «Береза моя, березонька, береза моя белая, береза моя кудрявая!..». В Вологодской губернии Семик более известен под именем «Поляны», так как все приуроченные к нему обычаи справлялись на полянках.

Кстати, еще у древних греков и римлян существовали особые весенние празднества, посвященные цветам и деревьям. У германцев был так называемый «праздник венков», в котором еще более общего с нашим Семиком.

Зелень и цветы и теперь составляют отличительные признаки празднования Троицына дня; повсюду на Руси церкви и дома украшаются в этот день ветками. А после отдания праздника они разбираются прихожанами по домам, где ставятся, вкупе с освященною вербою.

Цветы, вместе с травой устилавшие церковный пол во время богослужения, богомольцы подбирали, приносили домой и тщательно сберегали под божницею: некоторые советовали лечить ими — вперемешку с другим кормом — больную домашнюю животину (коров — в особенности). Набожные старухи сушили и толкли эти цветы в ступе и бережно хранили порошок на случай болезни кого-нибудь в семье. Достаточно было, по их словам, вовремя окурить больного благовонным дымом этого порошка из «священного цвета», чтобы недуг пошел на поправку.

Троицын день во времена московских царей всея Руси сопровождался особой торжественностью в царском обиходе. Царь-государь в этот великий праздник «являлся народу».

Шел государь в наряде царском: на нем было «царское платно» (порфира), царский «становой кафтан», корона, бармы, наперсный крест и перевязь; в руке — царский жезл; на ногах — башмаки, низанные жемчугом и каменьями. Венценосного богомольца поддерживали под руки двое стольников. Их окружала блестящая свита из бояр, разодетых в золотые ферезеи. Во время следования царя к обедне свита царская шла рядом: люди меньших чинов — впереди, а бояре и окольничие — сзади государя. Постельничий со стряпчими нес «стряпню»: полотенце, стул «со зголовьем», подножье, «солношник» от дождя и солнца и все прочее, что требовалось по обиходу.

Во всем блеске царского облачения входил государь в Успенский собор — в сопровождении бояр и всех людей ближних. Впереди всего шествия стольники несли на ковре пук цветов («веник») и «лист» древесный (без стебельков). Царский выход возвещался гулким звоном с Ивана Великого «во все колокола с реутом»; звон прекращался, когда государь вступал на свое царское место. На ступенях этого «места», обитого атласом красного цвета с золотым галуном, ближние стольники поддерживали государя.

Торжественно шла обедня. По окончании ее, перед Троицкой вечерней, подходили к царю соборные ключари с подобающим метанием поклонов и подносили ему на ковре древесный лист, присланный Патриархом. Смешав его с «государевым листом» и разными травами и цветами, они застилали им все царское место и окропляли его розовой водой. Взятым от государя листом они шли устилать места патриаршее и прочих властей духовных. Остаток раздавали боярам и другим богомольцам, по всему храму. Государь преклонял колена и — как говорилось в то время — «лежал на листу», благоговейно внимая словам молитвы.

Когда кончалась Божественная служба, он выходил из собора прежним торжественным выходом, «являлся народу», приветствовавшему его радостными кликами, и в предшествии одного из ближних стольников, несшего «веник» государев, возвращался во свои палаты царские.

Колокольный звон не смолкал во все время его следования от собора до дворца.

Царевны же с боярышнями увеселялись во дворце играми-хороводами, под наблюдением зоркого взгляда верховых боярынь и мамушек. Для игр и хороводов — как в царицыных, так и в царевниных хоромах были отведены особые обширные сени. Царевен увеселяли сенные девушки, «игрицы», которыми — вероятно — «игрались» те же самые песни семицкие, что раздавались в это время под березками над водою по всей Руси, справлявшей свои стародавние игрища во славу «Семика честного» и Троицы — Зеленых Святок...