От автора I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX иллюстрации сокращения приложение
Глава XIII. Протоиерей Михаил Елабужский - этнограф, просветитель, борец за права человека.
В пятницу третьей недели Великого поста 24 февраля 1912 года в село приехал и сразу же исповедовал 260 вавожан новый священник. Им был выдающийся просветитель, миссионер и этнограф-удмуртовед Михаил Стефанович Елабужский. Бесспорно, в летописи Вавожа, с которым будет связана последняя четверть века жизни священника, это один из самых крупных исторических персонажей. Как минимум, в районном центре должны рано или поздно появиться улицы имени М. С. Елабужского и сестер Меньшиковых.
Заслуживает он, пожалуй, и особой книги из серии типа "Жизнь замечательных людей". Ну а пока - вот эта глава или, если угодно, "книга в книге".
Большая часть биографии Михаила Стефановича Елабужского, по счастью, пришлась на дореволюционный период. Впоследствии же это трагическая личность, борец, защитник прав человека.
Родился он 27 октября 1869 года в селе Халды Малмыжского уезда в семье священника. Название этого села, что ныне в Селтинском районе, в вятском диалекте значит "наглецы". Не знаю уж, можно ли считать таковыми халдинцев... А вот Стефан Елабужский (1834-1874) точно был деликатнейшим и мягким человеком. В июле 1864 года он был удостоен благодарности архиерея "за усердие в обучении вотяков и их детей грамоте и молитвам". Сын, как покажет время, пойдет в отца.
Самой естественной для "поповича", разумеется, была духовная карьера. В 1883 году юноша окончил Нолинское духовное училище, где, кстати, составил рукопись "Курс ботаники", а затем Вятскую семинарию по первому разряду (1890). Особую склонность блестящий семинарист имел к изучению языков: греческого, латыни, французского, немецкого, еврейского, татарского, марийского. Позже освоил и удмуртский язык.
Первый год юноша работал в народном училище села Старые Зятцы. Молодые семинаристы, будущие батюшки, очень часто начинали свою трудовую биографию в качестве школьных учителей. Во-первых, дожидались освобождения вакансии священника в каком-нибудь приходе. Во-вторых, подыскивали себе "матушку", без которой по церковным правилам стать священником никак нельзя.
Михаилу повезло. Он женился на дочери известного просветителя, протоиерея Михаила Иоанновича Шерстенникова (1841-1922), оказавшего на него немалое влияние. Мария Михайловна стала верной подругой и помощницей вавожского иерея до самых последних его дней. Пережив мужа на десять лет, она умерла в нищете в Вавоже.
13 января 1891 года М. С. Елабужский был рукоположен в диаконы, а через неделю сразу и во священники. Очевидно, в соответствии с фамилией его и направили в Елабужский уезд? Он стал служить в удмуртском селе Алнаши. Отец Михаил начал преподавать не только Закон Божий, но и пение. Он прекрасно разбирался в нем и высоко ценил его эмоциональное воздействие на прихожан - двоеверов, полуязычников. При обучении пению отец Михаил использовал скрипку.
Весьма плодотворны оказались исследования простого сельского пастыря в сфере удмуртской этнографии. Это научные, миссионерские статьи "К демонологии некрещенных вотяков Елабужского уезда", "Боги некрещенных вотяков Елабужского уезда", "Поверья некрещенных вотяков Елабужского уезда о злых духах и колдунах" (1894), "Моления некрещенных вотяков Елабужского уезда", "Обряды новокрещенных вотяков Елабужского уезда при погребении и поминовении умерших" (1895). Отец Михаил служил с 1893 года инородческим миссионером 3-го благочиния уезда, поэтому данные публикации представляли собой не академическую ценность, а являлись практическими пособиями сельским иереям в их антиязыческой деятельности.
Позже, работая в Вавоже, М. С. Елабужский уже практически не сталкивался с полноценными язычниками. Однако знание удмуртского языка, забытых обрядов, живших кое у кого в тайниках души, и национальных житейских традиций помогало пастырю находить душевный контакт с прихожанами. Отца Михаила православные удмурты любили, а кого-то не принимали - и все тут!
Надо признать, что в селе до того к национальным проблемам относились с прохладцей. Отец Михаил почувствовал это сразу по прибытии. Вот его дневниковая запись от 14 марта 1912 года: "В Вавоже причт видимо не привык относиться вежливо к вотякам. На вотяков смотрят как ни особый народ, к которому можно относиться шаля-валя".
Поразило новичка и "халтурное" исполнение церковных треб для удмуртов. Один из членов причта даже заявил по этому поводу: "Не стоит метать бисера перед свиньями". Наш герой так никогда и нигде не считал. Удмурты были для него полноценными христианами.
7 февраля 1895 года по каким-то непопятным причинам М. С. Елабужский повелением Святейшего Синода был отправлен в значительно более глухое, новооткрытое село Удугучин Малмыжского уезда. Он заведовал там воскресной женской церковно-приходской школой для взрослых и был законоучителем. Там продолжились его научные публикации: "Крепость вотского язычества" (1903), "О новых изданиях на вотском языке" (1906), "Историко-статистическое описание с. Удугучин", оставшееся в рукописи (1899).
В 1896 году просветитель создал Общество трезвости со своим, отпечатанным типографским способом уставом, утвержденным через два года в Вятке. Устав гласил: "§4. В Общество может вступать после молебна святому Василию Великому всякий православный христианин не моложе 15 лет"; "§7. Зарок не пить вина членами дается на время не менее года", "§15. Общество трезвости заботится об устройстве публичных чтений, собеседований, музыкально-певческих собраний, об открытии библиотеки и читальни" [ГАКО, ф. 1122, оп. 1, д. 3, л. 81]. Трезвость он всячески утверждал и в Вавоже: как собственным примером, так и строгим спросом с прихожан. Вспоминали, что вавожские мужики, подвыпив, при его появлении тряслись и умоляли жен не выдавать их.
Нововведения и просветительские усилия удугучинского миссионера были в конце концов замечены и оценены епархиальными властями. В 1906 году он стал заместителем председателя пастырского собрания Вятской епархии, членом Николаевского братства.
В сентябре того же года начались события, значительно изменившие жизнь М. С. Елабужского. Сказались они и на характере его последующей деятельности в Вавоже.
5 сентября 1906 года в селе Новый Мултан, ближайшем к Удугучину, вспыхнули кровавые стычки с полицией тех запасных солдат, в основном удмуртов, что были собраны сюда из ряда волостей Малмыжского уезда. Традиционная кумышка лилась рекой... И в результате оказалось трое убитых: крестьянин, стражник, урядник. О какой-то партийной идейности тех полупьяных событий говорить не приходится, хотя современники отмечали мелькавшего там некоего "агитатора Давида Раппопорта" [Ижевская правда. 1936. 18 сентября].
У страха глаза велики. Газеты закричали о "восстании". Мол, оно "принимает серьезный оборот. Большинство мятежников-вотяков занимается охотничьим промыслом и, следовательно, имеет оружие. Около своего местожительства вотяки устроили опасные заставы и баррикады. Отправившийся на следствие в Мултан Сарапульский жандармский ротмистр Малюта не решился проникнуть в селение мятежников и следствие произвел на расстоянии 40 верст от села" [Прикамский край. 1906. 13 сентября.].
Ротмистр не решился, а священник знал все о своих заблудших прихожанах-удмуртах, понимал их беды... Поэтому уже через несколько дней он был в Новом Мултане, пытаясь что-то объяснить удмуртам. Отец Михаил сочувствовал им и успокаивал все еще гудевших бедолаг. А что еще должен был делать священник?
Но духовные власти проявили при разбирательстве новомултанского казуса жесткость. В личное дело М. С. Елабужского позже оказалось вписано взыскание за: "Близкое знакомство с антиправительственными деятелями. 2) Участие в политических митингах. 3) Устройство таких митингов, что они содействовали развитию того движения, которое закончилось беспорядками в селе Мултан. 4) Сочувствие к тем заключавшимся в тюрьме, кои в этих беспорядках участвовали непосредственно, выразившееся в советах и пересылке им денег" [ЦГА УР, ф. 26, оп. 1, д. 111, л. 7].
В ходе предшествующего долгого разбирательства власти даже сочли необходимым устроить обыск в доме священника из Удугучина. "Революционной литературы" там, разумеется, отродясь не было. Любопытно, что во время обыска отец Михаил сказал приставу: "Я ожидал к себе прибытия полиции каждый день" [ЦГА УР, ф. 245, оп. 1, д. 4195, л. 1].
Судить мирским судом священника (как в свое время и членов КПСС) было нельзя. Сословный, церковный суд признал по результатам своего следствия вину М. С. Елабужского. В июле 1908 года ему был "вменен административный перевод в село Вагино в наказание, со взысканием половинных расходов следователей и с поручением строгому надзору Благочинного" [ЦГА УР, ф. 26, оп. 1, д. 112, л. 6].
"Революционером" он, конечно, не был. Это типичный народник-"шестидесятник", демократ. ходатай и заступник за своих темных и забитых прихожан - "инородцев". Уже через восемь лет Святейший Синод снял судимость: "Не считать бытность под судом священника церкви села Вавож Малмыжского уезда Михаила Елабужского" [ВЕВ. 1916. 6 октября].
Итак, с 20 июля 1908 года отец Михаил служил в селе Вагино Слободского уезда. Вел "Пастырский дневник", записывая ежедневные мысли о чтении Евангелия, написал и послал в Вятку труд "Заветы преподобного Трифона Вятского". Много трудов батюшка положил на украшение местного Свято-Троицкого храма и просвещение прихожан. Они долго помнили его и даже посылали затем ему лично в Вавож иконы в дар.
6 января 1912 года вышло распоряжение епископа Вятского Филарета о переводе отца Михаила в богатый приход большого села Вавож. Возможно, прошение об этом батюшка написал из тех соображений, что более полезным Церкви он мог ощущать себя именно в среде удмуртов, с которыми у него имелся давний опыт миссионерского общения.
В приходе было много удмуртов, поэтому М. С. Елабужский сразу начал готовить себе из их числа наиболее религиозно настроенных добровольцев-помощников, надеясь создать особое братство. Но реально ему удалось организовать среди вавожских удмуртов только "кружки ревнителей православия".
Они в какой-то мере компенсировали отдаленность крестьян от храмов. Такой кружок создали, например, в тринадцати верстах от Вавожа в деревне Сюго-Докья (Яголуд) на основе семьи Кондрата Петровича Белкина. Отец благочинный с восторгом записал в отчете о нем и его кружке: "Оставил двоеверие... Забыты табак и кумышка, но зато ближе к сердцу стали храм, молитва и книга. Имеет маленькую библиотеку из книг на вотском языке. Дочь Ксения хотела уйти в монастырь, но отец Михаил Елабужский отговорил ее, чтобы она вела просвещение среди вотяков" [ВЕВ. 1916. №48-49. С. 977].
Долгое время отец Михаил был инородческим миссионером всего благочиния, передавая русским коллегам опыт работы среди удмуртов и прививая всем интерес к изучению языка. У него был свой словарь удмуртского языка, созданный им самим еще в Удугучине. А в Вавоже уже к августу он создал словарь "вавожского наречия" из 2095 слов. Сразу, еще в 1912 году (сначала, правда, при помощи епархиального миссионера П. П. Глезденева), он впервые за всю историю Вавожа отслужил полную литургию на удмуртском языке. Проповеди же на нем батюшка регулярно читал всегда, задолго до того.
Священник следил за всеми публикациями на удмуртском языке. Когда впервые вышел полный (на 328 страницах) перевод всех четырех Евангелий, он восторженно оценил его как "капитальный и давно жданный труд. Это полная житница крупного, полновесного зерна для сеяния на ниве инородцев" [ВЕВ. 1906. №17. С. 590].
Таким "сеятелем" был и он сам. Причем, не только в духовном, а и в прямом смысле.
Как и все сельские иереи, М. С. Елабужский устраивал первые сады и культурные пасеки. В 1920-е годы просветительско-садоводческие начинания Елабужского и Меньшиковых подхватит Кузебай Герд. Он преобразит родную Малиновку диковинными для удмуртской деревни посадками.
Являясь с 1912 года одним из создателей Вавожского сельскохозяйственного общества, отец Михаил внедрял новые инструменты, машины и технологии. Возглавив это общество в годы первой мировой войны, он вместе с другим активистом - священником Константином Поповым - выписывал с Боткинского завода усовершенствованные плуги. Продавало их общество солдаткам Вавожского прихода по ценам, значительно меньшим, чем просило земство.
И в Вавоже священник продолжал заниматься наукой даже в крайне неблагоприятные для него годы советской власти. Замечательно, что 27 июня 1924 года М. С. Елабужский встречался с поэтом и этнографом К. Гердом, самым известным из вавожан. Тот, зная выдающиеся способности протоиерея, просил сотрудничать "в издаваемых в Москве вотским обществом "Боляк" сборниках с научным уклоном". "Я обещал [Герду. Е. Ш.] написать ряд очерков по истории вотяков, для чего давно собираю материалы".
Будучи русским человеком и патриотом, отец Михаил не мог не, вдохновлять вавожское воинство на защиту Отечества в период "германской" войны. 17 сентября 1914 года на церковной площади Вавожа он провел молебен для новобранцев. Перед его началом, как описал свидетель, "отец Михаил Елабужский, имеющий богатый дар "глаголом жечь сердца ", взойдя на приготовленное возвышение, обратился к призываемым на защиту чести и достоинства дорогого Отечества с глубоко прочувствованным задушевным словом. Этот талантливый импровизатор указал пример из Библии - Урию при царе Давиде..." [ВЕВ. 1914. №41. С.1295].
В последующие дни, когда в Вавож начали поступать газеты с фронтовыми сводками, обычно сам отец Михаил громко зачитывал их по воскресеньям в зале Народного дома и вывешивал карту. Кстати, вавожанин Иван Степанович Несмелов был отмечен на войне двумя Георгиевскими крестами. Были и другие герои-фронтовики родом из Вавожа.
Судя по всему, вавожский священник все же неоднозначно относился к идее монархии. Вынужденно возглашая "многая лета" династии Романовых на службах в храме, он, очевидно, в глубине души все больше осознавал консервативность и реакционность ряда проявлений самодержавия Свою роль сыграло и то, что лично батюшка в 1906 и 1908 годах мог воочию понять, что такое полицейские гонения.
В ходе февральской буржуазно-демократической революции 1917 года наш герой сделал два необычайно дерзких, совсем не по сану, шага. Во-первых, 6 марта 1917 года в демократическое газете "Малмыжская жизнь" М. С. Елабужский опубликовал передовицу с характерным названием: "И мы доросли до республики". Он сравнил Николая II с выжившим из ума стариком, которому пора было сказать: "Тятенька, уже можно отдыхать"
"За него печалиться нечего: денег у него много... А наше дело теперь не назад, а вперед смотреть. и общими, дружными усилиями мирно строить здание новой, свободной Руси". Во-вторых, 9 апреля отец Михаил поразил тихий Малмыж своей вполне революционной речью на сессии уездного земства (смотри главу XV).
Да, конечно, вавожский батюшка отличался определенной "левизной". Но с коммунистами или пресловутой "Живой Церковью" у него все же мало общего.
Между тем, народная мифология породила в Вавоже слухи о том, что М. С. Елабужский учился некогда на юридическом факультете Казанского университета вместе с самим В. И. Лениным! Да и советскую власть якобы в Вавоже установил никто иной как отец Михаил! Это, повторяю, фольклор.
О высоком авторитете священника-демократа М. С. Елабужского среди прихожан и клира Вятской епархии свидетельствует факт избрания его на Всероссийский поместный собор, открывшийся в Москве 15 августа 1917 года в Успенском соборе Кремля. Вавожанин стал одним из двух священников, представлявших там Вятскую епархию. Собор, как известно, 5 ноября избрал после более чем двухвекового перерыва Патриарха Московского и Всея Руси Тихона. Это происходило в храме Христа Спасителя.
Будучи в основном "тихоновцем", "староцерковником", отец Михаил не заигрывал с советской властью подобно некоторым коллегам- "обновленцам". В записи от 3 сентября 1922 года протоиерей высмеял сторонников прокоммунистической "Живой Церкви": "Если в политической жизни революции иногда целесообразны, то в церковной они - абсурд. В религии, где все основано на внутреннем убеждении, велении сердца и совести, диктатура немыслима... Правда, при царизме были и незаконные свержения иерархов, и синодальное стряпание указов, и победоносцевский гнет, и преследование соборности. Но вкусивши добрых плодов декрета об отделении Церкви от государства, не хочется возвращаться к худшему".
Но реальные хитросплетения церковной жизни оказались тогда весьма сложны. Уже весной следующего года М. С. Елабужский неожиданно становится делегатом московского "лжесобора", созванного "обновленцами". Из 476 делегатов только 66 человек являлись "умеренными тихоновцами". Вавожец, вернее всего, входил в эту фракцию.
Несмотря на всю его открыто подчеркиваемую оппозиционность, власти так и не осмелились напрямую и надолго репрессировать чрезвычайно популярного среди всех слоев населения пастыря. Однако вавожские коммунисты и комсомольцы выживали его измором, создавая старцу невыносимые условия жизни. Об этом свидетельствует трагическая хроника - записи в десяти уцелевших тетрадях дневника М. С. Елабужского [Частично дневники опубликованы в районной газете "Авангард". Уцелела только половина дневников. Многие тетради оказались утрачены или даже уничтожены теми, кто боялся "влипнуть в историю" под острым пером протоиерея].
Подобно "Житию" протопопа Аввакума, проведшего 15 лет в земляной тюрьме, но не утратившего силы духа, "протопоп" (протоиерей) Михаил создал свое "житие", свою трагическую хронику противостояния насилию. Его дневники - ценнейший документ эпохи! Надеюсь, когда-нибудь они будут изданы полностью. А пока только краткое изложение тех записей, дополненных мною рядом других документов. (Даты он долго принципиально указывал по старому стилю.)
1918 год.
23 августа. Наступающие красноармейцы послали в село ультиматум: добровольная сдача или артиллерийский обстрел. Батюшка вынужден спасаться в деревнях прихода.
28 августа. Вернувшись, отец Михаил увидел, что пробит купол храма и убита жена отца Павла.
26 сентября. Вторично взяв село, красные разграбили храм и разломали царские врата иконостаса левого придела. Разграблены также школа, библиотека, Народный дом.
27 ноября. На батюшку наложен непосильный чрезвычайный налог в 1500 рублей. 23 декабря. Дополнительный чрезвычайный налог от сельского Комбеда - 10 тысяч рублей.
31 декабря. За неуплату налога М.С. Елабужский арестован на шесть дней.
1919 год.
7 апреля. Пасха. Мирных взрослых прихожан почти не осталось. Поэтому на крестном ходе вокруг храма иконы несли солдаты (красноармейцы) и на клиросе пел солдатский хор.
18 апреля. Красные попытались устроить праздничный митинг у церкви, но от безлюдья это у них сорвалось.
22 апреля. В село вошли колчаковцы. Иконами и колокольным звоном их не встречали (к их обиде), но обошлось мирно.
20 июля. По распоряжению милиции у вавожского духовенства отобрана большая часть мяса - традиционный уже несколько веков дар прихожан на Ильин день.
10 ноября. Отец Михаил депутат епархиального собрания в Сарапуле.
Декабрь. У батюшки квартируют продотрядовцы, грабящие местных крестьян.
1920 год.
28 февраля. Большая часть дома "попа" отобрана для клуба Союза коммунистической молодежи. "Пляшут, играют на рояле".
9 августа. Несмотря на грабиловку, а также на обыски и угрозы, отец Михаил участвует во всероссийской сельхоз переписи в качестве волостного инструктора.
7 и 15 октября. В Народном доме устраиваются лекции и диспуты против "идеи Бога".
23, 24, 25 ноября. "Епископ" П. Н. Смородин (1875-1953) провел три проповеди в Народном доме Вавожа, недалеко от которого он усиленно формировал общины своих сторонников. Это видный российский протестант-пятидесятник. В 1918 году в Петрограде он получил поддержку от самого В. И. Ленина, заинтересованного в конкурентном ослаблении Русской Православной Церкви.
29 ноября. М. С. Елабужский в Народном доме защищал православие и дал отповедь нападкам протестантов - "смородинцев", уже с год обосновавшихся в приходе Тыловыл-Пельги.
1921 год.
19 января. Отец Михаил служил и проповедовал в Вавоже на удмуртском языке, что он часто практиковал и раньше. Весна. Огород иерея отобран "Всевобучем".
30 мая. В селе Романово (ныне Красное Увинского района) епископ Сарапульский Алексий за литургией посвятил отца Михаила в сан протоиерея. Разумеется, по своей учености и энергичности он давно заслуживал такого сана. Но в прежние годы неординарность личности батюшки препятствовала его служебной карьере.
Сентябрь. Вавожский приход вошел в Ижевское викариатство Сарапульской епархии.
15 октября. Общий приговор вавожан: необходимо преподавать детям Закон Божий.
3 ноября. Отец Михаил начал преподавать Закон Божий в стенах самого храма.
5 ноября. За преподавание "чуждой идеологии" в храме последовал арест и препровождение к чекистам в Ижевск.
24 ноября. М. С. Елабужский освободился и сразу направил запрос в Москву в Наркомат юстиции о правомочности запретов на преподавание Закона Божия.
1922 год.
Январь. Протоиерей проводит, вопреки запретам, богослужения по домам в окрестных деревнях, причем на удмуртском языке.
8 марта. Местный судья запрашивает Москву о законности преподавания М. С. Елабужским Закона Божия в храме лицам не достигшим 18 лет. Был получен запрет.
13 марта. Протоиерей мечтает расширить маленький удмуртский хор вавожского храма, чтобы утвердить общее церковное пение прихожан на удмуртском языке.
18 марта. Начала свою работу смешанная (светская и церковная) комиссия по изъятию "излишних" церковных ценностей якобы на "борьбу с голодом". Уговоры и угрозы.
З1 марта. Комиссия по изъятию церковных ценностей изъяла святыни храма в Вавоже (серебряный напрестольный крест, священные сосуды, наугольники от Евангелия).
6 сентября. Отец Михаил выступает против прокоммунистической "Живой церкви".
15 декабря. Протоиерей избран делегатом на епархиальное собрание в Сарапуле.
1923 год.
Январь-февраль. Протоиерей должен лично уплатить в Ижевске 68 миллионов рублей за трехмесячный "патент" для себя на право работать священником и исполнять требы. Это занятие приравнено к кустарному промыслу.
Начало февраля. Из-за полной разрухи протоиерей вынужденно благословил "натуральное самообложение" - по 11 фунтов муки с каждого прихожанина. Это должно было пойти в оплату за ремонт и окраску храма.
23 февраля. На епархиальном собрании в Сарапуле М. С. Елабужский избран делегатом на второй Всероссийский Поместный собор, созванный обновленческим Высшим Церковным Управлением, которое выступало против Патриарха Тихона находившегося тогда в заключении. Современные православные историки расценивают данный собор как "лжесобор" [История русской церкви. Книга девятая. (Цыпин В. История русской церкви. 1917-1997.) М., 1997. С. 97].
18 апреля. Протоиерей уехал в Москву на собор, открывшийся в храме Христа Спасителя. Главной целью собора было лишить Патриарха Тихона его сана. Соответствующая резолюция собора была вручена Патриарху 4 мая. Как голосовал на соборе М. С. Елабужский сведений нет. Известно однако, что в дневниковых записях тех же лет он всегда выражал симпатию Патриарху Тихону. Известно также (из записи от 29 мая), что протоиерей с трудом проголосовал лишь за "реформу" - переход в богослужениях на новый стиль (григорианский календарь).
6 мая. Священники и члены церковного совета Вавожа подписали договор с властями о принятии храма "в бессрочное и бесплатное пользование".
22 июля. Отец Михаил демонстративно отказался от богослужений, пытаясь воздействовать этим на прихожан, не желавших переходить на новый стиль вопреки решению Всероссийского Поместного собора.
23 августа. Конфликт сам собой разрешился. Епископ Сарапульский Алексий прислал распоряжение о поминовении в храме Патриарха Тихона и о восстановлении патриаршего управления Церковью.
6 октября. В вавожской школе второй ступени создан "Сокомол" (Союз коммунистической молодежи). Он вскоре станет заводилой травли духовенства Вавожа.
1924 год.
6 марта. Протоиерей награжден к Пасхе палицей (наградной деталью иерейского облачения).
1 апреля. Публичный диспут о религии в Народном доме. М. С. Елабужский выступил с докладом "Вера и неверие".
2 апреля. Второй диспут. Выступающий от безбожников учитель М. В. Штин демонстративно оскорбил чувства верующих, кощунственно пересказывая Библию.
Апрель. Впервые за всю историю села родившийся младенец (сын М. В. Штина) не был крещен в храме и не получил нормального, христианского имени.
Апрель. Первая "комсомольская пасха", устроенная в Вавоже по сценарию обкома партии.
11 апреля. В школе Вавожа, по подсчетам М. В. Штина, среди учеников 20 верующих, 17 неверующих, 7 воздержавшихся.
4 мая. Волостная ячейка коммунистов возбудила в народном суде дело о выселении всех священнослужителей из церковных, приходских домов.
15 мая. Вавожская партячейка требует запретить применение религиозных обрядов по отношению к умершим коммунистам и комсомольцам. Это было обусловлено тем, что за несколько дней до того Василий Городилов "просил родителей похоронить его со звоном и молиться за него", а М. С. Елабужский причащал его, так как "он раньше был коммунистом, но в Бога веровал".
28 мая. Суд по иску исполкома, поданному по инициативе ячейки коммунистов, обязал М. С. Елабужского и трех других членов причта в семидневный срок освободить церковные дома.
27 июня. Кузебай Герд просит М. С. Елабужского сотрудничать с удмуртским научнопросветительским обществом в Москве.
3 августа. Епископ Ижевский Флавиан по поручению прихожан приглашает М.С. Елабужского стать настоятелем столичного Александро-Невского собора и возглавить борьбу с баптистами, в чем у отца Михаила был опыт. Протоиерей отказался из-за своей "неприспособленности к городскому пастырству". Это было уже седьмое приглашение от разных епископов.
1З августа. Волостной исполком и уездная милиция привлекают протоиерея к ответственности за проведение 3 августа крестного хода по Вавожской волости.
21 декабря. Начала выходить двухнедельная стенгазета. Обязательный раздел - "попоедство", в том числе карикатуры на М. С. Елабужского.
1925 год.
Июнь. М. С. Елабужский ведет борьбу с баптистами, активизировавшимися в Большой Можге и Итчах.
1926 год.
Батюшка избран "окружным благовестником". Это один из самых уважаемых и любимых всеми священников созданной осенью того года Ижевской и Удмуртской епархии.
1929 год - год "великого перелома".
22 апреля. На Пасху безбожники устроили в Вавоже факельное шествие и ночной атеистический спектакль, а у храма поставили громкоговоритель.
13 июня. В Москве идет Всесоюзный съезд воинствующих безбожников.
1 июля. На М. С. Елабужского наложен дополнительный местный налог в 25%.
8 июля. На сходе в Большой Можге власти требуют от прихожан согласия на закрытие храма в Вавоже. Сход отказался.
24 июля. Крестные ходы в Вавоже разрешают провести только по предъявлении справки больницы.
27 июля. Протоиерея обязали сдать 50 пудов ржи.
2 августа. Власти требуют еще раз такой же "налог".
10 октября. По инициативе "школьников I ступени" профсоюзное собрание Вавожа потребовало отобрать храм у верующих и отдать его под школу.
15 октября. "Пришел ко мне председатель сельсовета, Илья Туранов и объявил, что за несдачу 30 пудов хлеба, как зажиточный кулак и злостный неплательщик, я оштрафован в пятикратном размере на 108 рублей".
6 ноября. Власти требуют выплаты М. С. Елабужским 400 рублей в качестве "самообложения".
16 ноября. Епископ Ижевский Синезий назначил протоиерея благочинным 3-го округа.
18 ноября. Власти требуют еще 428 рублей.
1 декабря. Власти требуют сдать 50 пудов мяса.
1930 год.
2 января. Советская власть уведомила протоиерея: "Предлагается вам заготовить 150 кубометров брусьев... За неподчинение будут приняты суровые меры".
7 января. У священника произвели ночной обыск, изъяли всю переписку и библиотеку, украли 331 рубль 87 копеек и заставили под угрозой ареста отправиться на лесозаготовки.
17 января. М. С. Елабужский представил справку двух врачей о миокардите. "Но председатель сельсовета, сбегав к секретарю райкома Селюнину сказал мне, что все равно я должен ехать на лесные работы, причем в отношении к кулакам не избавляет от работ ни старость, ни болезнь, и что, дескать, на работе уменьшится ожирение сердца. Я пошел к Селюнину с объяснением, что миокардит с ожирением сердца не имеют ничего общего, но услыхал от него лишь безапелляционное: "Если не уедете сегодня, завтра будете арестованы".
18 января. "... Отслужив пораньше без звона литургию, я пошел в сельсовет арестовываться, так как не могу работать".
Январь, февраль, март. Престарелый священник все же отработал частями более месяца в зимнем лесу. Жил в бараке у Каркалая.
27 января. Пользуясь отсутствием протоиерея, в дом "явились три комсомольца вавожских и потребовали от Маши и Матрены [жены и домработницы, фактически удочеренной бездетными Елабужскими. Е. Ш.], немедленно выйти из квартиры. Дали только какую-то кухонную мелочь, какую успели выбросить во двор". Все рясы и подрясники протоиерея, "на которые идет до 20 аршин материи", комсомольцы разграбили на портянки (или флаги?), издевательски предложив затем старику "компенсацию": по рублю за каждое одеяние священника.
Семейство по-европейски просвещенного протоиерея, деяния которого составили бы честь любому университетскому городу, стало ютиться в жалкой развалюхе на улочке с характерным названием: Трехкопеечная.
19 февраля. В результате энергичных "бабьих собраний" власти были вынуждены разрешить возвращение М. С. Елабужского в Вавож из леса.
22 февраля. Приезд протоиерея стал триумфальным.
24 февраля. После того, как звонарь известил о возобновлении богослужения, многие плакали: "Радость открытия церкви для нас даже больше пасхальной радости".
Это хроника страданий вавожского просветителя только за одну зиму. Надвигались еще более суровые испытания: аресты и расстрелы священников, запрещение колокольного звона, закрытие и разграбление храмов и часовен по всему благочинию...
30 марта. Давление продолжается. Протоиерей должен выплатить 553 рубля сельхозналога и 276 рублей "самообложения".
19 мая. Арестован и направлен на три года в концлагерь председатель церковноприходского совета П. П. Хлыбов.
1934 год.
8 мая. Сельсовет запретил колокольный звон, так как он "пугает вавожских призывников".
1937 год.
1 сентября. Сельсовет издевательски, ультимативно предписал прихожанам всего за 25 дней произвести дорогостоящий многооперационный ремонт храма, что было физически невозможно. ("Покраска стен, оштукатуривание стен сложным раствором, остекление, уборка, поправка перил, лестниц на колокольне и кирпичной ограды".)
19 сентября. Затравленный, измученный всем этим, М. С. Елабужский умирает.
Этому могучему, красивому старцу еще повезло. Он умер своей смертью, хотя безбожная травля, конечно, сократила его годы. Власти боялись его праведного гнева, его прилюдных громовых обличений. Дневники М. С. Елабужского тех лет написаны с болью гражданина и страстью пророка. Характерно, что самые сокровенные мысли ему приходилось скрывать от вавожских соглядатаев, делая записи на английском языке.
Травля протоиерея шла и после его смерти. Могилу на кладбище в сентябре 1937 года рыл бывший церковный староста, печник П. П. Хлыбов, вернувшийся недавно из концлагеря. Рыл, на свою беду, на пару с секретным осведомителем НКВД. Напарник донес, что староста говорил: "Скоро у нас церкви не будет. От безбожников ее не отстоять. Елабужский умер, таких умных священников нам не найти" [АУФСК, д. 1974]. Этих горьких и справедливых слов было достаточно, чтобы 27 декабря 1937 года "тройка" НКВД приговорила П. П. Хлыбова к расстрелу.
С помощью местных старожилов-богомольцев под раскидистыми соснами на вершине Вавожской "горы" еще можно с трудом найти более чем скромные могилки с простыми железными крестами в ряд. Под ними Михаил Стефанович Елабужский, Мария Михайловна Елабужская, Матрена Ивановна Черных. Мир вашему праху.
От автора I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX иллюстрации сокращения приложение
