От автора I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX иллюстрации сокращения приложение
Глава VI. Каменных дел мастера.
Даже для эпохи "развитого социализма" возведение подобного здания в рядовом райцентре было бы неподъемной задачей. Абсолютно нереальным видится также привлечение советским райцентром зодчего подобного уровня и столь опытных художников, резчиков, лепщиков.
Что же вдохновляло вавожан? Разумеется, вера в Бога.
Но, честно говоря, поначалу веры было маловато. Далеко не все оказались способны вдохновиться на столь масштабное дело. 3 июля 1817 года в Вятскую духовную консисторию поступил рапорт благочинного Иоанна Вознесенского: "...Невзирая на убеждения, большая часть прихожан новокрещённых вотяков [...] без вразумления земской полиции не соглашаются строить каменную церковь" [Авангард. 1990. №9].
Для того, чтобы определить реальную возможность строительства, батюшкам пришлось составить два "реестра". Они охватывали всех, кто был (или просто числился) прихожанином вавожской церкви. Первый ("желающих строить каменную церковь") насчитывал 1762 души мужского пола, русских и удмуртов, из 29 деревень и починков, в том числе 63 - из Вавожа. Больше всего настоящих богомольцев оказалось в Урась Кози Можге (140), Старом Лыстеме (126), Гурес Пудге (125), Уе-Докье (93).
Во втором списке ("не желающих строить каменную церковь"} было 1832 человека. Это исключительно удмурты из 32 деревень и починков. Больше всего "протестантов" нашлось в Большой Уче (348), Итци Докье (112), Шудлуд Сунды Уче (110) и Новых Каксях (106).
О доводах язычников-удмуртов вавожского прихода малмыжский миссионер Алексий Виноградов (1794-?), отвечавший за контроль над их духовной жизнью, так отчитался в рапорте на имя вятского владыки от 20 мая 1836 года:
"Вотяки показали дух сопротивления. Все усильные убеждения мои склонить означенных деревень вотяков к оставлению прежних языческих обычаев и в особенности Кереметя, нимало не подействовали на сердце их. Невозможностию оставления оных обычаев поставляют они то, что за невыполнение их последует в улусах [деревнях. Е. Ш.] их неурожай хлеба, разные болезни, преждевременная смерть. О сем они, особенно старики, рассуждали так: "Мы не боимся смерти но жаль только детей".
Хотя я и предлогал им, чтобы они оставили [языческую веру. Е. Ш.] по крайней мере на время для испытания, однако ж они, будучи сильно колебимы страхом имеющих произойти для них мнимых бедствий, никак не соглашались.
Собрание же их на общий совет я почел ненужным и вредным: ибо опыт, сделанный мною в селе Басурман Можгинском, показал, что вотяки на общем совете делают как бы заговор не соглашаться на мои убеждения... Надобно полагать, что в нерешимости сей поддерживали их деревенские жрецы, кои обыкновенно первые участвуют в советах при подобных случаях, а вотяки без совета ничего не предпринимают" [Луппов П. Н. Христианство у вотяков в первой половине XIX в. Исследование. Вятка, 1911. С. 291-292].
А раньше, в 1827 году, вавожские священники, обращаясь к духовным властям, предлагали предпринять на их уровне такие силовые меры, которые бы "побуждали вотяков каждое воскресенье и праздничный день приходить в церковь на молебен, хотя бы по очереди, по крайней мере, по одному человеку с каждого селения" [Там же. С. 361]. Итак, трудности с приобщением удмуртов к храму и храмовой культуре всегда были значительны.
Как бы то ни было, еще в 1819 году после нового поголовного опроса жителей 61 селения (3600 душ мужского пола) всё же начался сбор денег по всем этим деревням и починкам.
Летом 1820 года С.Е. Дудин представил вавожским иереям проект, а они переправили его по инстанциям в Вятку. 4 сентября епископ Амвросий, высоко ценивший зодчего, сразу утвердил проект.
Благочинный иерей Петр Роборовский и вавожский церковный староста Макар Рыцков той же осенью 1820 года извещали вятского владыку: "Мы уже заготовили бутового камня, сколько должно, кирпича 450 тысяч, извести 11 500 пудов. Исходатайствовали у Ижевского Оружейного Завода архитектора Дудина на построение церкви и колокольни план и фасад, и профили боковые и продольные" [ГАКО, ф. 237, оп. 123, д. 799, л. 2].
Зодчий, вернее всего, еще не успел побывать в Вавоже. Но, исходя из самого характера заказа и солидности перечисленного там запаса строительных материалов, он, бесспорно, решил проектировать храм "по максимуму" - с размахом, напоминающим какое-нибудь столь памятное ему триумфальное сооружение в Риме.
Проект восхищал многих. В нем ярко воплощалась мощь православия. Однако тогда же вскрылась организационная неувязка: утверждение проекта опередило подписание храмозданой грамоты! Оказалось также, что "не отведено начальством приличного места". Требовалось еще и заранее проверить "правильность в заложении оной, в прочном забучении [фундамента. Е. Ш.] под оную [церковь. Е. Ш.] и совершении сводов" [ГАКО, ф. 237, оп. 124, д. 1121, л. 1].
На следующий год все благополучно разрешилось. 6 апреля священнослужители и староста вавожской церкви отправили приглашение "Ижевского Оружейного Завода архитектору, его высокоблагородию и кавалеру господину Дудину, сочинившему планы, фасады и профили церкви" [Там же, л. 4]. Ему требовалось определить окончательное место и "привязать" этот проект. Зодчий побывал в Вавоже в апреле - мае 1821 года, выбрав самое выигрышное место, изучив грунт и выполнив все необходимое. 6 июня, как уже говорилось, владыка Амвросий выдал храмозданую грамоту.
Новая церковь расположилась слегка севернее и западнее старой, деревянной. Любопытно, что ось храма (его алтарь) направлена не строго на восток, а слегка на северо-восток. Это следствие летней закладки храма. Если бы его закладывали зимой, то сориентировали бы на "зимний восток", то есть на юго-восток, где и восходило зимнее солнце.
Загодя мастера стали заготавливать кирпичи. Их надо было обжигать на месте, заводить свой заводик. Дело незнакомое, но глины хватало, а сноровка появилась. На берегу Валы до сих пор видны два больших котлована, в которых когда-то кипела работа. Кстати, через полвека по всей волости будет насчитываться десять мастеров, специально готовящих кирпич на продажу.
Первые земляные работы по новому храму начались уже в конце лета 1821 года. На следующий год почему-то случился перерыв в работах и лишь 3 апреля 1823 года вавожане заключили договор с "подрядчиком и мастером каменных зданий Нижегородской губернии Балахнинского уезда села Вершилова вотчины князя Урусова крестьянином Алексием Федоровым сыном Брусничиным" [Там же, л. 5]. Этот мастер чаще других осуществлял замыслы С. Е. Дудина, прекрасно понимая его конструктивные и объемно-планировочные решения.
Уже за первый год мастер "со товарищи" выложил "коробку" храма выше арок второго этажа, а отдельно стоявшую колокольню - до арок первого этажа, затратив на это 700 тысяч кирпичей и 800 пудов железа [Там же, л. 7].
В марте 1825 года однако случился казус. Духовным властям показалась излишне высокой оплата труда каменщиков. А. Ф. Брусничин же гордо заявлял: "Менее одиннадцати рублев за кладку тысячи кирпичей мне взять нельзя". Но объявился мастер из Вятки, мещанин Филипп Трушков, согласившийся на восемь рублей. Он и завершал храм.
Года через два основной массив храма (1,2 млн. штук кирпича, 2000 пудов железа) был выстроен, но еще дольше длилось завершение необычно крупной для нашего края колокольни.
Ее увенчали крестом только в 1843 году. Тогда же было завершено серединное "строение каменное, имеющее три этажа, из коих в верхнем помещаются коридоры нужные для проходу через колокольню в верхний храм, в среднем может быть устроена в случае надобности теплая церковь, а в нижнем - проход, и с другой стороны - отделено стеною для помещения сельского училища" [ЦГА УР, ф. 26, оп. 1, д. 71, л. 1].
В конце концов только на "коробку" храма, на заготовку материалов, а также на каменные, кузнечные и плотницкие работы в ценах 1820-х годов было затрачено около 35 тысяч рублей [ГАКО, ф. 237, оп. 124, д. 1121, л. 7]. По страховой оценке 1910 года, даже с учетом износа, храм оценили в 31 тысячу рублей [РГИА, ф. 799, оп. 33, д. 309, л. 81]. Но, разумеется, он был бесценным как памятник истории и культуры, как шедевр зодчества.
Помимо всего прочего, огромный храм зрительно "собрал" застройку села, превращая ее в единый ансамбль. Вавожане любили свою святыню, гордились ею и иногда даже наивно преувеличивали ее размеры: мол, с нашей колокольни Ижевск было видно! Это уж, конечно, чересчур. Но вот от Большой Учи вавожскую красавицу, точно, можно было заметить.
Ну и совсем уж нельзя было сомневаться в том, что это самый большой и красивый в уезде храм. Еще бы, в Малмыже главный собор, что во имя Богоявления Господня, чуть ли не вдвое меньше вавожского храма. Кстати, по местным слухам, проект изначально предназначался для малмыжан, но те будто бы замешкались... А бойкие вавожане взяли да и "перекупили"! Легендарные истории такого рода любят пересказывать патриоты того или иного, родного для них, прихода.
От автора I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX иллюстрации сокращения приложение
